Повелительница драконов

Шельфхайм был, возможно, единственным в мире городом, защитная стена которого находилась позади вала, на котором стояли дома, а не наоборот. Но лабиринт улиц, зданий и площадей когда-то — сто или больше лет тому назад — разросся, перевалив через каменный пояс, возведенный для защиты от врага, который так и не пришел, и расползся во все стороны. Сейчас он покрывал территорию, наверно, в сто пятьдесят квадратных миль. Громадное пространство. Это был самый большой город, какой Талли когда-либо видела, может быть, самый большой из всех, какие есть вообще. Но из-за того что в нем не было зданий выше десяти метров, на первый взгляд он казался раскатанным блином, а на второй — чем-то скорее пугающим, чем величественным. Этот город почему-то беспокоил Талли.

Она некоторое время размышляла, не в его ли расположении все дело: Шельфхайм был построен на севере, на самом крайнем северном участке суши. С противоположного его края можно было чуть ли не плевать в пропасть. Даже учитывая врожденную антипатию Талли к городам и скоплению людей, это не было то место, где она хотела бы жить — собственно говоря, она вообще не могла представить, чтобы там кому-то нравилось жить.

Но близость ада издавна завораживала людей — при условии, что он не настолько близок, чтобы быть по-настоящему опасным.

Они остановили лошадей на последнем горном хребте. Талли чувствовала, как дрожит от усталости ее вороной. Поездка была долгой и крайне утомительной. Они выбрали тяжелый, но самый короткий путь — через горы, рассчитывая на то, что весна придет раньше их, что оказалось заблуждением. Уже на второй день, к вечеру, они попали в сильную метель, которая вскоре переросла в бурю, задержавшую их в скальной пещере на три дня.

Талли до сих пор содрогалась, когда вспоминала об этом: они зарезали и съели вьючную лошадь и сожгли все, что могло гореть; из их и без того скудного имущества осталось только то, что было на них надето. Как-то раз они чуть не замерзли. Впервые за шестнадцать лет силы Хрхона изменили ему, потому что вага был холоднокровным существом и на холоде оказался еще беспомощнее, чем Талли. Теперь уже ей приходилось заботиться о том, чтобы он не умер. Если бы буря продержалась на день дольше…

Талли отогнала эту мысль, стряхнула снежную пыль с гривы своего коня и рассеянно похлопала его по шее. Из-за холода от коня шел пар; его пот имел плохой запах. Хорошо, если животное выдержит до Шельфхайма, где Талли сможет поменять лошадь. И лошадь Хрхона тоже…

Она наполовину обернулась в седле и взглянула на вагу, который в непередаваемо странной позе сидел на спине своей клячи — другого названия лошаденка и не заслуживала. Торговец, у которого Талли купила эту лошадь за непомерную цену, видно, решил про себя, что она рехнулась, потому что такая лошадь не стоила и ломаного гроша. Она была не только безобразной, но еще и наполовину хромой, и даже галопом передвигалась не намного быстрее пешехода. Но эта лошадь была гораздо больше тех, что предлагали, и лишь она выдержала вес Хрхона дольше двух дней, не упав под ним замертво.

— Ещех далекох? — спросил Хрхон, заметив взгляд Талли. Талли покачала головой, отчего немного снега упало с ее волос и соскользнуло за ворот. Волна колючего холода растеклась между лопатками.

— Еще пара миль, — сказала она. — Если повезет, мы доберемся до города до захода солнца.

Хрхон не ответил, и Талли не была уверена, что он вообще понял ее слова. Она никогда не говорила об этом и старалась не подавать виду, но состояние Хрхона в последние месяцы беспокоило ее.

Талли познакомилась с ним и Эсск в стране, где никогда не бывает зимы, и, хотя она знала, что вага — холоднокровное существо, она никогда не задумывалась об этом, пока они не прибыли на север. Они намного удалились от экватора и углубились в территорию, где разница между летом и зимой состояла не только в количестве дождливых дней.

Трижды за последние четыре месяца она думала, что Хрхон умрет. Однажды он впал в оцепенение и не мог очнуться почти неделю. Даже теперь, когда самое плохое было позади и температура воздуха редко падала ниже точки замерзания воды, вага казался апатичным. Он спал почти непрерывно, даже когда они ехали верхом.

Эту мысль она тоже отогнала, подала Хрхону знак ехать дальше и рысью поскакала вперед по извилистой дороге. В Шельфхайме они снимут комнату с хорошим камином, даже если на это уйдут их последние деньги, и Хрхон отогреется. Она тоже истосковалась по мягкой постели и не могла дождаться ночи, когда ей не придется просыпаться по несколько раз, думая, что она замерзает.

Вскоре они достигли утесов — растрескавшегося, почти вертикального обрыва, ведущего в пропасть глубиной в добрую четверть мили. Очень далеко, в восточном направлении, Талли увидела ажурное переплетение моста, который спускался к шельфу, но мысль о том, чтобы скакать туда, Талли не понравилась — это было не меньше пяти-шести миль, а за ними все еще гнались. На мостах трудно спрятаться, а на другой стороне всегда находились любопытные, способные многое запомнить.