Повелительница леса

— Только глупец остался бы там погибать.

— Эти отговорки меня интересуют мало. Плата внесена и я хочу, чтобы работа была выполнена.

Я стояла и молилась всем богам, чтобы беседующим не приспичило прогуляться вокруг дуба. Одновременно я пыталась сдержать непонятно откуда взявшийся героизм (наверное, остатки после спасения короля) и не выскочить с криком: «Ага! Попались!» Останавливала меня лишь уверенность, что после этой встречи мне не выжить. А жить мне вдруг отчаянно захотелось.

— Она будет выполнена, — сипел голос, — в свой срок. Лучше всего это сделать в праздник, при большом скоплении эльфов.

— Я хочу, чтобы серебряный король сдох. И чем быстрее это произойдет, тем лучше. Если при этом пострадает кто-то еще, мне плевать.

Голоса затихли, а я продолжала неподвижно стоять. И надо же было оказаться именно здесь! Простояв изваянием, как мне показалось, целую вечность, я выдохнула и резко вышла из-за дерева. Конечно же, заговорщики уже уползли в свои змеиные норы. Я принялась обследовать траву в поисках какой-нибудь подсказки о говоривших. К сожалению, имен, фамилий или другой информации, что смогла бы пролить свет на заговорщиков, на траве не отпечаталось. Что же делать? Бегая вокруг дерева, я разрывалась между желанием спасти короля и со всех ног мчаться в свой мир. В мир, где были только чокнутые сводные братья и никаких заговоров против эльфийских королей с точеными скулами.

— Ты об этом пожалеешь, Вивиан! Очень пожалеешь, — пробормотала я и отправилась обратно в замок.

В задумчивости я брела, еле переставляя ноги — сказывалось нервное напряжение. Бежать к Элрику прямо сейчас? Рассказать ему о готовящемся покушении? Но я ведь не видела лиц, слышала лишь шепот. И хотя один из голосов казался женским, я бы не стала утверждать и обратное. Некоторые из виденных мною в Лоссэ Таурэ эльфов выглядели уж очень женственно. К тому же заказчик говорил о себе довольно безлико: «я хочу», «было заплачено», так что определить его половую принадлежность было довольно-таки затруднительно. Таким уликам — грош цена. Не выстраивать же всех жителей леса в шеренгу и, прохаживаясь вдоль ряда с плеткой, грозно спрашивать: «Ну, кто из вас, ушастых, надумал убить короля?» Я нервно хмыкнула, представив себе эту картину. А что, если понаблюдать самой, а проснувшаяся сила сама подскажет, когда понадобится моя помощь? Размышляя таким образом, я сама не заметила, как снова оказалась около входа в запретную рощу. Я немного постояла, рассматривая колючие заросли, а в следующее мгновение уже протянула к ним руку, закрыв глаза и сосредоточившись, как советовал Алистер.

Я представила, как сухие заросли расходятся в стороны, открывая уводящую вглубь тропинку. Приоткрыв один глаз, я чуть не завизжала от радости: появился небольшой лаз, достаточный для того, чтобы, встав на колени, проползти внутрь. Как я ни взмахивала рукой, шире он не становился. На всякий случай оглянувшись, я встала на четвереньки, оберегая больную руку, и проползла по чернеющей змеящейся дорожке. Поднявшись и отряхнув платье, я осмотрелась по сторонам, ожидая нападения эльфов-мутантов, банды злобных гномов или муравьев-убийц, — чего угодно. Однако полная луна ярко заливала светом довольно прозаичную картину: неширокий ручей, над которым склонили свои ветви многочисленные глицинии. Их узловатые стволы выглядели мрачновато, а ветви напоминали тянущиеся к земле тонкие руки. Никакого зла я в роще не почувствовала, хотя после случая с Маркусом своей интуиции я доверяла бы не больше, чем надумавшему перевоспитаться людоеду. Самым жутким в этой роще было только то, что все растения и деревья стояли засохшими. Живым это место точно не выглядело. Шурша сухой высокой травой, я прошла к ручью и села на берегу, прислонившись к стволу глицинии. Меня обступила такая тишина, будто я сидела в наглухо закрытой бутылке. Захотелось закричать, рассмеяться или издать хоть какой-то звук, который бы напоминал, что я живая здесь, в царстве застывшей природы.

Тут мое внимание привлекло какое-то движение между деревьями: там определенно мелькнул чей-то силуэт. Я напряглась. Эльфийки же сказали, что в эту рощицу никто не ходит. А вдруг здесь водятся какие-нибудь хищники? А я ведь даже не уточнила этот вопрос у местных. Будет ужасно весело, если меня найдут растерзанной неизвестным зверем посреди заброшенной рощи. Стоило ли бежать от Маркуса, чтобы сгинуть здесь?

Я настороженно следила за перемещением черного пятна среди деревьев. Когда моя готовность заорать от страха и броситься из рощи со всех ног достигла своего пика, на поляну, шурша сухой листвой, вышел

Глава 4

— Это же единорог, — в восторге простонала я, — самый настоящий живой единорог!

Это и правда был он. Угольно-черный, от кончика витого рога до копыт, с длинной, почти до земли, густой вьющейся гривой. Единорог грациозно переступал мощными ногами. Шерсть его лоснилась в ярком лунном свете. Кося — нет, не лиловым, а черным — глазом, единорог медленно приближался ко мне.