Повелительница стали

Но как мне это сделать, если я постоянно нахожусь под охраной, и любое новое оружие, которое я создаю, попадает прямиком к Равису? И даже если мне удастся закончить оружие и приготовиться к побегу, стоит мне начать размахивать оружием, как охранники перережут Келлину горло прежде, чем я смогу до него добраться.

Мне нужно сделать что-то, что не убивает. Что-то, что не навредит Келлину, если он попадет под перекрестный огонь.

В моей голове начинают вращаться шестеренки.

Равис хотел, чтобы я произвела впечатление на этих вельмож. Интересно, что случится, если они узнают, что я внезапно исчезла…

Глава 9

Если Элани и замечает, что я нервничаю больше обычного, она ничего не говорит.

Во мне сталкиваются две потребности. С одной стороны, инстинкт выживания. Если меня поймают при попытке к бегству, я не знаю, что Равис сделает со мной или Келлином. Я очень напугана тем, что что-то пойдет не так. Есть тысяча вариантов такого расклада.

Но с другой стороны – отчаянное стремление к свободе. Жажда узнать, что стало с моей сестрой. Мы с Келлином должны предупредить наших друзей, что надвигается война.

Я собираюсь воплотить свой план сегодня.

Когда я вытаскиваю оружие из печи и начинаю колдовать то над одним, то над другим, мои руки дрожат. Каждый раз, когда Элани открывает рот, я вздрагиваю, убежденная, что она собирается раскрыть мои планы. И все это время пытаюсь набраться смелости, чтобы сделать одно из оружий особенным.

– О чем ты думаешь, когда используешь свою магию? – хочет она знать на этот раз.

Прежде чем ответить, я выравниваю дыхание:

– Обычно о людях, которые мне дороги. Это помогает мне сосредоточиться. Я должна осторожно воздействовать на металл. Обычно мне приходится… в некотором смысле отдавать себя. Но каждый раз все уникально.

Имело ли хоть что-нибудь из этого смысл?

– Отдавать себя? Что ты хочешь этим сказать?

– Иногда это происходит физически. Металлу нужно мое дыхание или прикосновение моей кожи.

Моя кровь и пот и так уже попали на оружие.

– Иногда я просто делюсь с оружием своими мыслями и чувствами, независимо от того, выражаю я их словами или нет.

И чем больше я это делаю, тем мощнее оружие. Я не замечала этого, пока Петрик это не отметил, когда расспрашивал меня для своей книги.

Мою грудь заполняет еще один приступ тоски. Я скучаю по своему другу. Его остроумию и открытому взгляду на мир. Он бы придумал гораздо более хитроумный план побега и к тому же быстрее воплотил бы его в жизнь.

Из-за нахлынувшей неуверенности я теряю решимость, и поэтому оружие, которое я сейчас держу в руках, я наделяю теми же способностями, что и прочие. Оно вернется в руку владельца, если он будет разоружен. Я передаю меч стоящему наготове кузнецу, который складывает его вместе с остальными, а затем достаю из печи еще один полутораручный меч.

После нескольких недель заживления порезанного уха Келлин выглядит намного лучше. На его лицо вернулся румянец, и он перестал теребить бинты. В то же время он становится все более беспокойным, и я не могу сказать, хорошо это или плохо. Как наемник, Келлин привык к движению. Привык путешествовать с места на место, размахивая своим мечом. Он любит приключения, поэтому он не может быть счастлив, день за днем проводя в кузнице. Этот плен для него еще хуже, чем для меня.

«Хорошо, – думает эгоистичная часть меня. – Если он не хотел страдать, возможно, ему следовало держать свой большой рот на замке».

«Тогда вы бы оба умерли, – утверждает милая Зива, которая, видимо, почувствовала надежду на спасение. – Раскрыв твои способности, он спас тебя».

Какой ценой? Он спас себя. Да и меня. Но если Равис начнет войну, то выходит, что это произошло в обмен на жизни целого королевства.

Мои мысли словно привлекли его внимание, потому что Келлин встречается со мной взглядом, и его глаза сужаются. Как будто он знает, что у меня есть план, и, если он сможет просто смотреть на меня достаточно долго, возможно, он поймет, что я задумала.

Мне отчаянно хочется поговорить с сестрой, спросить ее мнение. О Келлине и обо мне. О том, что я собираюсь сделать. Сочтет ли она меня неисправимой дурой, если я намеренно создам еще один мощный меч? Будет ли моей матери стыдно, когда она будет смотреть на меня с небес с одной из Сестер?

– Ты замечательная, Зива, – говорит Элани. – Какими бы ни были наши разногласия, я надеюсь, ты это знаешь.

Я ей не верю.

– Мне нужно сосредоточиться, – мягко говорю я.

– Конечно, – отвечает она, разочарованная моим ответом. На мгновение я задаюсь вопросом, надеялась ли она, что мы станем подругами, но эта мысль настолько нелепа, что я немедленно отбрасываю ее.

Ладно, вот и все. Это оружие будет тем самым.

Страх нарастает внутри меня, течет по моим венам. Я чувствую, как он распространяется по телу, и оно кажется горячее, чем огонь, к которому я подхожу, чтобы схватить еще один меч.