Повелительница стали

Но, учитывая его предыдущую реакцию, я становлюсь менее уверенной. Что, если я сделаю еще что-то, что ему не понравится? Вдруг он просто потешается надо мной? Я обнаруживаю, что слишком напугана, чтобы двигаться, поэтому пытаюсь игнорировать прикосновение его голой кожи, вместо этого сосредотачиваюсь на его губах.

Келлин целует меня в подбородок, прикусывает мочку уха, а затем обдает мою кожу прохладным дыханием.

– Это просто было неожиданностью, – шепчет он восхитительно хриплым голосом. – Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.

Я думаю о том, как его руки двигаются вверх и вниз по моей спине. То, что я ощущаю, когда его пальцы касаются моих щек. Когда он прикасается ко мне, я чувствую себя живой. Он тоже все это чувствует?

Я позволяю своей второй руке присоединиться к первой, а затем мои пальцы перемещаются к его обнаженной спине, и я давлю на нее, прижимаясь к нему еще сильнее.

Келлин издает тихий рык, и мне нравится, как он звучит. Я думаю, что могла бы провести годы, целуя этого мужчину, изучая звуки, которые он издает, места, к которым он хотел бы, чтобы я прикасалась.

Одна из его рук скользит вниз по моей талии, пока не достигает моего бедра. Он хватает его и поднимает вверх, так что внутренняя сторона моей ноги касается его сильного торса.

А затем он пытается проделать то же самое с другой ногой. Только тогда я не смогу удержать равновесие. Неужели он хочет, чтобы я..?

Я прыгаю, и он без особых усилий ловит меня. Он разворачивает нас, прижимает меня спиной к стене, поддерживает своими сильными руками. Его рубашка между нами задралась, и я провожу ногтями вверх и вниз по его спине, наслаждаясь тем, как напрягаются его мышцы под моими руками.

Не понимаю. Темре всегда становится скучно с мужчинами, и она меняет их, как перчатки. Похоже, ей нужно разнообразие, чтобы развлечь себя. Но у меня все не так. Я хочу выучить все возможные позы, в которых могу целовать одного-единственного мужчину. Думаю, что могла бы заниматься этим весь день без устали.

Спустя, может, час или даже пять часов, Келлин наконец позволяет мне соскользнуть обратно на пол. Я почти не успеваю опомниться, но он удерживает меня на месте, и наши лбы соприкасаются, пока мы делим воздух друг с другом.

– Я думала, что сама решаю, когда мы заканчиваем целоваться, – говорю я.

Он смеется, целует меня в кончик носа и берет за руку.

– Если мы не найдем твою сестру, она придет искать тебя.

– Она никогда не найдет нас здесь.

– Наверное, ты права. Но нам нужно попасть на собрание.

– Собрание?

– Со Скиро и Петриком. Насчет приближающейся армии Рависа.

– Почему ты ничего не сказал раньше?

– Ты отвлекла меня.

– Значит, это моя вина?

Келлин выводит нас в коридор, ведет вверх по лестнице.

– Безусловно, но мне понравилась каждая секунда.

– Мне тоже, – отвечаю я с улыбкой. – Сидеть на этом собрании вряд ли будет так же приятно.

– Если хочешь, мы можем вернуться к поцелуям, когда собрание закончится.

– Нет! – говорю я.

– Какой резкий ответ.

– Я имею в виду, мы не можем планировать, когда будем целоваться.

– Разве мы не можем?

– Нет. Потому что, если я буду знать, что это случится, то стану слишком много думать об этом. Я буду нервничать и переживать до тех пор, пока этого не произойдет. Я не смогу сосредоточиться ни на чем другом.

– Почему?

– Я буду думать о всех способах, из-за которых могу облажаться.

– Ты не можешь облажаться в этом, – уверенно говорит он.

– Но мои мысли будут беспокоиться о том, что могу. Я не в силах это контролировать. Это происходит само собой.

– Хорошо, мы не будем целоваться после собрания. Так лучше?

– …Нет.

Он смеется так сильно, что нам приходится остановиться посреди коридора. Закончив, он поджимает губы, как будто хочет что-то сказать. Затем, передумав, он просто тянет меня за собой.

Глава 17

Посредине зала для собраний стоит большой дубовый стол, украшенный искусной резьбой. На нем с удивительной точностью изображены Южные горы, а ножки изображают ручьи и деревья. На стульях лежат тканые подушки, каждая из которых украшена изысканными рисунками местных цветов.

Когда мы входим в комнату, Петрик вскакивает со своего места.

– Какая пунктуальность! Келлин, я сказал тебе разбудить ее, если она не встанет к четырем часам.

– Она встала.

– Тогда почему вы оба так поздно? – шипит Петрик сквозь зубы. – Думаю, никто не будет спорить с тем, что ситуация серьезная, и нам нужно соответствующе к ней относиться. – Петрик склоняет голову набок. – Почему твои руки в пыли?

Келлин замечает на себе серые полосы и пытается смахнуть их пальцами.

– И, Зива, тебя это тоже касается. Чем вы занимались?

Я сглатываю, чувствуя, как горят мои щеки.

Но, как обычно, Темра спасает меня. Она внезапно оказывается рядом:

– Почему бы тебе не перестать ставить их в неловкое положение и не продолжить собрание?

– Я думал, ты не разговариваешь со мной, – говорит он. – И я не ставлю их в неловкое положение, а задаю вполне обоснованный вопрос.

– Они оба покрыты пылью, Петрик. Как ты думаешь, что они делали в уединенном, заброшенном месте?