Повелительное наклонение истории

«Прохиндей в страхе перед войной, которая, по его убеждению, непременно начнется — и какая! — между СССР и его союзниками сразу после разгрома Германии, сам себя посадил». И то сказать, будучи офицером действующей армии, он в письмах друзьям и знакомым поносил Верховного Главнокомандующего, прекрасно зная, что письма просматриваются военной цензурой, о чем на конвертах ставился штамп. В какой армии потерпели бы такие действия в пользу врага во время войны? Юрий Мухин цитирует английского историка Лена Дейтона: «Женщина (во время войны), назвавшая Гитлера «хорошим правителем, лучшим, чем наш мистер Черчилль», была приговорена к пяти годам заключения» («Дуэль», № 50, 2003, с. 6). Женщина и не в армии! А тут — офицер и на фронте…. 30 июня 1975 года, выступая на большом митинге американских профсоюзов в Вашингтоне, он начал страстным воплем: «Братья! Братья по труду!..» И представился как истый троекратный пролетарий: «Я, проработавший в жизни немало лет каменщиком, литейщиком, чернорабочим…» Немало — это сколько: лет.

Далее Бушин подробно, день за днем прослеживает трудовой лагерный путь Солженицына и не находит и нескольких недель(!!!) его работы на пролетарских должностях, нескольких недель занятий тяжелым физическим трудом. В Бутырке он ничего не делал, читал книги, на Краснопресненском пересыльном пункте на работы ходил редко и добровольно. В Ново-Иерусалимском лагере он сразу стал сменным мастером и, по его же признанию, отдыхал за кучами глины, в новом лагере на Большой Калужской стал завпроизводством. Потом помощником нормировщика. Потом он сидит в Рыбинске, и в Загорской спецтюрьме и работает… математиком. Потом он объявляет себя физиком-ядерщиком, его переводят в Москву, но… быстро во всем разобравшись, направляют по специальности, связистом в Марфинскую спецтюрьму (Останкино). Он работал тут математиком и библиотекарем. Много писал.

«…За письменным столом Солженицын проводит весь день. Так что большую часть срока он в прямом смысле ПРОСИДЕЛ… В обеденный перерыв валяется во дворе на травке или спит в общежитии: мертвый час, как в пионерлагере. Утром и вечером гуляет, перед сном в наушниках слушает по радио музыку, а в выходные дни (их набиралось до 60), часа три-четыре играет в волейбол и опять же совершает моцион. Вот такая каторга — с мертвым часом и волейболом, с моционом и музычкой, с трехразовым питанием, соответствующим всему этому. Вот только сауны не было…