Повелительное наклонение истории

Первым пример собирания, конструирования из разных метафизик одной показал Гегель, теперь можно собирать все что угодно. А Ницше обосновал необходимость этого: воля-к-власти требует все новых и новых смыслов, целей, мировоззрений, поделок. Вот разные сверхчеловеки (они же те, кто добился абсолютной свободы в смысле Гегеля и Маркса) эти интеллектуальные поделки и конструируют, используя, как коробку с инструментами, весь арсенал прежних метафизик.

Таким образом, различные варианты антиметафизики утопают в том, против чего борются. Все они и используют ресурс метафизики, и содержат ее в себе, и наследуют ее проблематику, пусть даже в переформулированном, измененном или неявном виде.

* * *

Но доказательством того, что всякая антиметафизика утопает в метафизике, дело Хайдеггера не ограничивается и даже не начинается. Будь это так, Хайдеггер мало чем бы отличался от каких-нибудь «религиозных философов», современников Маркса или Ницше, которые мужественно защищали Бога в борьбе с ницшеанским или марксистским нигилизмом.

Хайдеггер продолжает всматриваться в вопрос метафизики и обнаруживает, что не все так просто… В вопросе «почему есть Сущее, а не наоборот Ничто» не три «действующих лица» (сущее, Ничто и основание Сущего), а четыре! Есть четвертый момент, пожалуй самый важный, определяющий остальные три. А именно слово «есть», Бытие!

Давайте прочитаем вопрос с ударением не на слове СУЩЕЕ, как мы читали до сих пор, а на слове ЕСТЬ. Почему Сущее ЕСТЬ, а не наоборот Ничто? Что означает это «есть»? Что означает то, что сущее «есть»? Передо мной старательная резинка, ластик. Он состоит из резины, он белый, он служит для стирания карандаша… А где в этом ластике спрятано «есть»? Что меняется в понятии ластика, если бы он не лежал передо мной на столе, а «всего лишь» мыслился? Он бы все равно был, ведь он же есть где-то в другом месте.

Допустим теперь, что ластика нет не только на моем столе, его вообще не выпускает промышленность, и сегодня он есть в замысле только какого-то предпринимателя, который придумал средство для стирания карандаша. Есть такой ластик или нет? Вроде бы как есть, но не совсем, ведь мы привыкли за бытие считать некую материальную, чувственную составляющую. Вот если завтра он будет в каждом магазине, мы смело скажем, что он есть.

Хорошо. А если через 100 лет ластики, как устаревшие, вместе с карандашами исчезнут из нашей жизни, мы опять скажем, что их нет? Так стоит ли бытием называть короткий период материальной жизни? Может, ластик существует где-то в надвременном и надисторическом уме какого-то Бога? В мире сущностей и идей, откуда его открыл гений ученого и куда он исчезнет? В понятии ластика ведь ничего не меняется, понятие как бы вечно. У нас есть понятия о «единороге» и «кентавре», которых нет, но если бы они существовали, это были бы те же самые единороги и кентавры.

Что же мы «добавляем» к понятию (признакам) вещи, когда вдруг твердо начинаем говорить, что она есть? Как будто — ничего. Недаром Кант говорил, что бытие — «просто полагание», предмет веры, Гегель говорил, что это «самое пустое понятие», а Ницше называл его «дымом», фикцией. Логики просто называют словечко «есть» — связкой.

Хайдеггер, пожалуй, стал первым из философов, кто, наоборот, настаивает на следующем: то, как понимается Бытие в ту или иную эпоху, определяет и все, абсолютно все остальное (то есть понимание Сущего, его основания, политики, образа жизни, религии, искусства и проч.). А это значит: нет ничего важнее Бытия.

Чтобы убедиться в правоте Хайдеггера, давайте зададимся вопросом о «почему»: как понимать это «почему»? Что мы спрашиваем, когда спрашиваем «почему»?

Это не самопонятно. «Почему» может означать «по чему», то есть: по какому сущему происходит равнение всех остальных? А может означать «в силу чего», то есть чья сила противостоит силе Ничто? А может означать «зачем», то есть в чем сущее находит смысл, в чем умирает как средство в цели? Может означать: «кто создал», то есть кто вывел сущее в присутствие, сделал его сущим, в противоположность Ничто? Может значить «благодаря чему», что подразумевает отношения обмена: Сущему дается Бытие в обмен на благодарность.

Однако уже сами вопросы, сам вид основания, о котором мы спрашиваем, несет в себе интерпретацию Сущего, то есть зависит от интерпретации Бытия, то есть несет в себе некую интерпретацию того, что означает, что сущее «есть». Когда мы спрашиваем «почему Сущее есть, а не наоборот Ничто», мы понимаем что-то под этим самым «есть». И от того, как именно понимаем это «есть», мы понимаем и вопрос об основании.