Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)

А когда заиграл и запел войсковой старшина Васильчиков, все стали зачарованно слушать его красивый и сильный голос, выводящий, казалось, прямо к Господу:

«На Дону, на Доне

Гулевали кони…»

Эту песню знали все, и дружные голоса офицеров поддержали командира первого эскадрона, а затем – долго ему аплодировали.

Не выдержала и Наталья Николаевна. Опираясь на руку Каледина, вышла к роялю, за которым так и остался Васильчиков, и под его аккомпонемент, спела дивным голосом, старинный русский романс «Отвори, потихоньку, калитку».

И когда окончание романса утонуло в бурных аплодисментах офицеров, она звонко и задорно воскликнула:

– Господа, господа, а сотник Каледин пригласил меня на вальс!

– Вальс! – громко объявил исполняющий обязанности устроителя вечера, незнакомый пока Каледину пожилой уже сотник.

Каледин встал, подошёл к возбужденной и от этого ещё более прекрасной Наталье Николаевне, галантно прищёлкнул каблуками, склонил голову в поклоне – и уже через минуту забыл обо всём на свете.

Уроки танцев в училище не прошли даром. Танцевала эта пара, действительно, прекрасно. И все с гордостью, а кто-то – даже и завистью – смотрели на танцующую пару.

И когда в конце танца, Каледин опустился на левое колено, а его дама грациозно обошла круг вокруг него, не выпуская его руки из своей, и остановилась, опустив глаза долу, зал разразился бурными аплодисментами.

Алексей поднялся, с чувством благодарности поцеловал ей руку и повёл к столу, за которым сидел довольный и счастливый Кошелев.

– Да, сотник, талантливый человек – талантлив во всём. Рад, рад очень этому. Вас с Натальей Николаевной – хоть на сцену Императорского театра. Молодцы, очень красиво.

И зал снова взорвался аплодисментами.

А хорунжий Тымченко звонко и протяжно выкрикнул извечно казачье:

– Любо, сотник! Любо!

И зал его поддержал.

Где-то появилась гитара и Алексей проникновенно, красивым и сильным голосом, спел подхваченное им в Екатеринодаре, где он был на соревнованиях по математике:

«Зачем ты встретился со мной,

Когда в саду цвели цветы…»

Завершил песню с лихим посвистом:

«Ах, судьба моя, судьба, ах, судьба,

ты скажи мне – почему и зачем?

Ах, судьба моя, разлука-судьба,

И ответить я никак не могу…»

– Ох, сотник, – проникновенно сказала Наталья Николаевна, – не дадут Вам теперь проходу наши барышни. Вы – умница! Столько дарований у одного человека!

– У меня есть избранница, Наталья Николаевна. Мы помолвлены, – с улыбкой ответил Каледин.

Расходились поздно. Каледин, проводив командира с женой к их дому, направился к себе.

Кажется, он и не спал. Но рано утром, бодрый, в новом полевом обмундировании – любил больше всего гимнастёрку, с синими, с алым лампасом, шароварами, в этом облачении ему было очень удобно и комфортно, уже был в эскадроне.

Дежурный старший урядник бодро доложил ему о положении дел в эскадроне.

Алексей прошёл по казарме. Казаки ещё спали. Обмундирование было аккуратно заправлено. В помещениях царил образцовый порядок. В оружейной, надраенные до зеркального блеска, стояли карабины. Он придирчиво осмотрел их и ни на одном не увидел изъяну.

Так началась его, более чем месячное, непростое испытание. Но, поговорив в первый же день с офицерами эскадрона, он обрёл в них горячих сторонников и верных товарищей.

Унтер-офицеры в эскадроне тоже были подобраны и вышколены на славу.

Кошелев в его дела не вмешивался, но через неделю, увидев, что Каледин почернел и похудел, посоветовал:

– Не надорвитесь, Алексей Максимович. О Вас уже и так легенды в полку ходят. Ваши занятия хвалят опытные офицеры, заметно подтянулись унтер-офицеры, да и на казаков – стало любо посмотреть. Молодец, хвалю, но, всё же, не запалитесь, как конь в долгой скачке.

Умейте и отдыхать. Ведь не единой службой жив человек. В жизни много интересного и важного.

– Спасибо, Юрий Алексеевич. Но я очень рад, что жизнь послала мне это испытание. Я повзрослел сразу на годы и годы.

И уж совсем завоевал он высокую славу и признание всего полка, когда полк был, для проверки, поднят по боевой тревоге корпусным командиром.

Генерал-лейтенант Шаповалов был въедливым и требовательным военачальником. Добиться его похвалы было непросто. Он во все вопросы вникал лично, обедал всегда в солдатской столовой и, упаси Боже, если обед ему чем-то не нравился. Распекал за это более всего.

И он лично поставил Каледину, без скидок на его временное положение и малоопытность, самую сложную задачу – выйти в тыл условному противнику и взять мост, удерживая его до подхода основных сил полка.

– Действуйте, сотник. Лично буду ждать на мосту. Посмотрю, что у Вас получится. В своих действиях – свободны. Но задачу выполнить обязаны.

Алексей сразу же собрал офицеров, унтер-офицеров и ввёл их в курс дела:

– Как будет действовать, друзья? Тут нужен нетрадиционный подход.

Совещались недолго. Конечно, как всегда раздавалась предложения – в конной лаве, одним натиском, лихой атакой…

– На пулемёты? – только и бросил Алексей одну фразу.

И он, выслушав всех, принял решение: