Поверишь этому - поверишь всему. Запомни мои слова

— У меня не бывает обмороков, а вот нечто подобное случалось и раньше. Как-то я читала книгу в гостиной, а очнулась потом в кровати. Так бывало семь или восемь раз, я помню.

Когда она посмотрела на меня, в ее глазах был ужас.

— Это он… — прошептала Вал дрожащим голосом. — Опять он…

Теперь я больше не сомневался, я поверил всему, что она говорила.

Это была не истерика. Она действительно находилась под психологическим прессом.

— Не волнуйся, Вал. Я сделаю все, чтобы помочь тебе. Теперь ты не одна.

— Но что ты можешь сделать? Он же дьявол.

— Надежда есть. У меня даже появился один план.

— О, Клэй, что ты говоришь? А кстати, как ты себя чувствуешь? Как работа? Тебе прислали машинистку?

— Да, прислали.

Снаружи послышались шаги, потом в дверь постучали, и на пороге появилась миссис Клеменс.

— Миссис Видаль, вам пора принимать лекарство. Простите, мистер Бердн.

— Да, ухожу, — сказал я и повернулся к Вал. — Не беспокойтесь, все будет готово вовремя.

Я вышел в коридор и двинулся к лестнице. Перед моими глазами все еще стояло осунувшееся и бледное лицо моей любимой женщины.

Чтобы добраться до городской библиотеки, мне понадобилось всего пятнадцать минут. Навстречу вышла улыбающаяся заведующая, с которой я был немного знаком, так как уже не раз брал здесь книги.

— Здравствуйте, мистер Бердн. Что вам сегодня предложить?

Я оглядел длинные ряды книжных полок и сел. За столами было лишь несколько студентов.

— Скажите, пожалуйста, существует ли книга с названием «Трильби» или похожим?

Подумав немного, женщина кивнула:

— Да, существует. Даже целых две, но с одинаковым названием. Одну написал Чарлз Нодлерг в 1833 году, а вторую — Джордж Демурье в 1895-м. Вас, наверное, интересует именно вторая книга — ее чаще спрашивают. Там рассматриваются идеи Мессмера, связанные с гипнозом.

Я вздрогнул.

— Да, по-видимому, мне нужна эта книга, Демурье. Я могу ее взять?

— К сожалению, она сейчас на руках.

Я был разочарован.

— А вы сами ее читали?

— Конечно, мистер Бердн. И не один раз.

— Там есть действующее лицо по имени Свегаль?

— Да, один из главных героев. Именно благодаря этому образу книга имела такой успех.

— А не могли бы вы мне вкратце передать содержание?

— Ну, в двух словах. Свегаль — венгерский музыкант — встречает молодую девушку, Трильби, которая еле сводит концы с концами. Она была очень красива, с мягким характером. Свегаль — гипнотизер и, пользуясь этим методом, обучает Трильби пению. У нее от природы нет ни голоса, ни слуха, но под воздействием воли Свегаля она становится великой певицей. Императоры, герцоги, князья считают за счастье послушать ее. Свегаль становится богачом, эксплуатируя голос Трильби. Но однажды, когда она выступала на сцене в Лондоне, Свегаль внезапно умер от сердечного приступа прямо в ложе. Лишившись его влияния, Трильби теряет свой талант и заканчивает жизнь в нищете. Вот и все, мистер Бердн. Это, конечно, мелодрама, но очень популярная.

Я слушал ее рассказ с напряжением.

— А вы не помните, кто в последнее время интересовался этой книгой?

— Один мужчина и одна женщина. Я их знаю. Женщина была очень красивая, элегантная. Брюнетка с голубыми глазами. Она казалась очень взволнованной.

«Вал», — подумал я.

— Спасибо. Очень вам признателен.

Подойдя к машине, я взглянул на часы: 19.45. Не было смысла возвращаться домой, а потом ехать в Палм-Бич. Я завернул в ресторан Джонсона.

Отыскав свободный столик в углу, подальше от шумных туристов, я заказал сандвич и пошел звонить Роде.

— Привет, дорогая. Я еще задерживаюсь, извини. Вернусь часов в десять.

— И долго это будет продолжаться? — спросила она резко.

— Надеюсь, что нет. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Ты еще злишься на меня за вчерашнее?

— Все уже забыто, я же сказал.

— Ладно. Сейчас я спущусь вниз, куплю чего-нибудь поесть.

— Умница, — сказал я. — Ну, пока.

«Дурацкая комедия», — подумал я, возвращаясь к своему столику. Там меня уже ждал заказанный бутерброд. Разделываясь с ним, я думал о предстоящем разговоре с доктором Раппаком.

Улица, на которой жил доктор, была длинной и узкой. С обеих ее сторон стояли облезлые домики с хилыми садиками, отделенные друг от друга полуразвалившимися заборами. На тротуаре и на верандах своих неопрятных жилищ сидели мексиканцы, пуэрториканцы и другие цветные. Одни бренчали на гитарах, другие играли в карты.

Тут же находились и женщины; некоторые, ничуть не стесняясь людей, кормили грудью младенцев.

Пока я медленно катил по улице, отыскивая номер 1141, множество любопытных, враждебных и равнодушных глаз следили за мной.

Нужный мне дом стоял в самом конце улицы. Некогда белое здание посерело, штукатурка облупилась, дорожка заросла сорняком и была усыпана консервными банками и банановой кожурой. Более неприглядное зрелище трудно себе представить. На окнах болтались грязные занавески.

Неужели это дом доктора Раппака?

Выйдя из машины, я открыл калитку и зашагал к зданию. На двери не оказалось звонка, и мне пришлось стучать кулаком.

Внутри послышались шаги, и в проеме двери показался высокий худой негр с гривой седых волос. Он был очень стар, лет восьмидесяти, не меньше.