Поверить Кассандре

– Полетели, рябчики! – крикнул Крыжановский, устремляясь к дверям. Внутрь его превосходительство вошёл тем способом, каким закадычный дружок – пристав Нефедов во дни оно, хаживал в бандитские малины: нырнул рыбкой, кувыркнулся через голову и сразу прянул к стене. Вышло как нельзя лучше – пули свистнули над головой, зато вспышки выстрелов весьма точно показали позиции стрелков. Их оказалось двое.

«Есть ещё порох в пороховницах», – удовлетворённо думает Сергей Ефимович, открывая ответный огонь. Опорожнив барабан, он делает ещё один кувырок и достаёт второй револьвер. Выстрелы неприятеля вновь пропадают даром.

Откуда-то справа доносятся грохот и ругательства.

«Это Фёдор воспользовался сумятицей и выбил окно. Вовремя! Отчего же не прикрыть дорогого родственничка?» – думает Сергей Ефимович и снова стреляет. На этот раз пули находят цель – из темноты доносится всхлип и тяжёлое падение.

– Эй, Серж, это ты или тебя? – обеспокоено кричит Фёдор Ипполитович.

– Я! – отвечает Сергей Ефимович весьма опрометчиво, ибо оставшийся противник стреляет на голос. К счастью, смерть снова проходит мимо, хоть и совсем близко – щека в полной мере ощущает её горячее жадное дыхание.

Тут уж вступает в дело Фёдор Ипполитович – со своим македонским захватом[107] он строчит, как из пулемёта. Но точку на жизненном пути вражеского стрелка ставит не профессор, а инженер. Подкравшись без лишнего шума, Павел делает лишь один выстрел – смертельный. Наступает тишина – совершенно причудливая после грохота стрельбы.

– Ну, всё, хватит сидеть впотьмах! – немного погодя крикнул Щербатский. – у нас с собой вроде лампа была, не сочтите за труд зажечь её, а то меня снедает непреодолимое желание осмотреть поле боя… Да не раздумывайте, никто больше стрелять не станет – вокруг ни звука. Так тихо вести себя могут только мёртвые.

– Простите, лампа на дворе осталась, но я сейчас же сбегаю, – удручённо прошептал Павел и затопал к выходу.

Крыжановский уверенности шурина не разделял, а потому воспользовался наступившей паузой для перезарядки револьверных барабанов.

Конечно же, вернувшийся Павел первым делом осветил дело рук своих – убитого врага. Выглядел тот, честно говоря, неважно: тяжёлая 4,2-линейная пуля «Смита-Вессона» разворотила череп – в красно-серой каше белели осколки зубов. Инженер попятился, с лампы упал и разбился стеклянный колпак.

– Наверное, в первый раз довелось прикончить человека, – вздохнул Щербатский. – Позвольте дать вам совет, молодой человек, поскорее выкиньте покойника из головы, а то, не ровен час, по ночам являться станет.

– Да-да, понимаю… Проклятая слабость, сейчас… Ну, вот, прошу простить! – Павел вытянул вперёд руку – она почти не дрожала.

Дальнейший осмотр показал, что «Лист клевера» Сергея Ефимовича проделал более аккуратную работу, нежели револьвер инженера: второй убитый имел лишь небольшую дырку слева на груди.

– Кто-нибудь знал его? – внимательно осмотрев труп, осведомился Щербатский. – Нет? Мне он тоже незнаком. Спрашивается, какого лешего этому господину вздумалось палить в людей, которые ничего дурного ему не сделали? Ответ один: перед нашим приходом здесь побывали бравые жандармы и крепко насолили местным жителям… Прежде чем пасть на поле брани…

– Будет тебе, – одёрнул балагура Крыжановский. – Лично я предпочитаю надеяться на лучшее.

Тщетность этой надежды обнаружилась весьма скоро: у подножья лестницы, ведущей на верхние этажи, лицом вверх лежал мёртвый Софрон. Его убийца пребывал рядом – заряд дроби разворотил ему живот.

– Ничего не понимаю, это же жандарм Сенько! – оторопело воскликнул Сергей Ефимович. – Но зачем он убил несчастного Софрона?!

– Может, в темноте попутал, – предположил Фёдор Ипполитович.

– Похоже на то, – почесав макушку, согласился Крыжановский. – Что за нелепица…

Наклонившись над жандармом, он внезапно отшатнулся, ибо Сенько открыл глаза. Взгляд, вначале бессмысленный, остановившись на лице Сергея Ефимовича, обрёл остроту, и в нём явственно проскользнула ненависть. Губы умирающего с усилием вытолкнули сгусток крови, а затем донеслось совершенно змеиное шипение:

– Из искры возгорится пламя!

– Этого не может быть! – вскричал Крыжановский. – Сенько – враг?! Выходит, он нарочно застрелил тогда Искру, чтобы заткнуть ему рот! А что же остальные жандармы? Неужели… и они?!

– Поздравляю, Серж, похоже, мы угодили в паутину! – констатировал профессор Щербатский. – Посуди сам, логово паука, и вдруг – без паутины. Не-ет, так не бывает!

Несколько следующих мгновений Крыжановский как безумный водил по сторонам стволами револьверов – везде ему чудился враг, но вскоре разум взял верх над смятением, и в мысли вернулась ясность: