Лёня поёжился. Капюшон дождевика норовил наползти на глаза. Взлетать никуда не хотелось.
– Пошли есть, – он поторопил маму.
– Весь в отца, – проворчала она, раскрывая зонтик. – Ничего волшебного в жизни не видишь.
Он видел, но молчал. Бабушка тоже видела. Мама знала, но избегала говорить о ней. Будто не было. Почти не плакала на людях. Лёня понимал, молчал.