Поверхностное натяжение

– Несомненно, – холодно сказал Руллман. – Думаю, что тебе дали правильную мотивацию. Судя по задаваемым тобою вопросам, они предложили тебе стать обычным в земном смысле человеком, как только они узнают от нас, как это сделать. Но суть в том, что это абсолютно невозможно, и тебе это известно. А теперь тебе нет места и среди нас. Мне жаль тебя, Дональд, поверь мне; не твоя вина в том, что из тебя сделали существо, а не личность. Но теперь ты ничто, просто бомба, которая уже взорвалась.

Суини никогда не знал своего отца, а гегемония копов Порта была слишком зыбкой, чтобы зародить в нем чувство инстинктивного уважения к людям, годившимся ему в отцы. Внезапно Суини понял, что очень разозлен на Руллмана.

– Прекратите нести чушь, – сказал он, смотря сверху вниз через стол на сидящего перед ним человека. – Ничего пока не взорвалось. Я могу дать вам еще много полезной информации, которую вы используете как вам будет угодно. Однако, возможно, вы сами уже сдались…

Руллман посмотрел на него.

– Ну и что же такое тебе известно? – сказал он несколько озадаченно. – Ты сам сказал, что на борту этого капитана Майклджона есть компьютер, который и примет решение. А ты не сможешь связаться с Майклджоном и объяснить ему, что к чему. Странное время ты выбрал для блефа.

– Зачем мне блефовать? Я больше знаю о том, что Земля скорее всего сделает, прочитав мое сообщение, чем кто-либо еще в этой колонии. Мой опыт общения с Землей не такой давний, как у вас. Я бы вообще не пришел к вам, если бы считал, что сложившееся положение безнадежно, и, если бы я не проанализировал со всех точек зрения сообщение, отправленное Майклджону. Ведь именно оно, как я считаю, дает колонии хоть какую-то надежду. Я не пытаюсь угодить обеим сторонам. Я целиком и полностью с вами. Не отправлять вообще никаких сообщений было бы наихудшим вариантом. Однако сейчас у нас есть отсрочка.

– И почему ты считаешь, – медленно сказал Руллман, – что я могу тебе доверять?

– Это ваши проблемы, – грубо ответил Суини. – Если я все еще пытаюсь играть за обе стороны, то только потому, что колонии не удалось убедить меня в том, что мое будущее здесь. И получается, что я не один. Вина колонии в том, что она все скрывает от собственных жителей.

– Скрывает? – сказал Руллман теперь уже с нескрываемым изумлением. – И что же, по-твоему?

– «Проект». Первое преступление, за которое Земля хочет вас наказать. Почему Земля вообще так жаждет вернуть всех колонистов, а особенно вас, доктор Руллман.

– Но это же всем известно, Дональд. Все это не представляет никакой тайны.

– Может быть. Но мне это неизвестно, а большинство из первых поселенцев считают ситуацию нормальной и ни о чем не говорят, лишь делают какие-то зашифрованные намеки, вроде как отсылки на древние общеизвестные анекдоты. Но ведь никто на самом деле не знает, понимаете? Я обнаружил, что около половины колонистов второго поколения имеют весьма смутные представления о прошлом. Та информация, что доступна здесь для новичка, будь то прибывшего извне, вроде меня, или родившегося на этой земле, она минимальна, размером не больше песчинки. И это опасно. Именно поэтому я предал бы всех вас с потрохами, если бы решил не делать то, что сделал. Вам бы не удалось остановить меня.

Руллман откинулся на спинку стула и долгое время молчал.

– Дети обычно не задают вопросов, когда все остальные считают, что они и так должны знать ответы, – пробормотал он. Сейчас он казался изумленным в гораздо большей степени, чем в тот момент, когда Суини раскрыл себя. – Они хотят выглядеть всезнайками, хотя в действительности не знают ничего. Это придает им определенный статус в собственных глазах.

– Дети и шпионы, – сказал Суини. – И целый ряд вопросов, которые никто из них не будет задавать преимущественно по тем же причинам. И чем надуманнее эти «знания» у детей, тем легче шпиону работать среди взрослых.

– Теперь я начинаю понимать, – сказал Руллман. – Мы-то думали, что полностью защищены от шпионов, потому что шпион-землянин не мог бы находиться здесь без изощренных и очевидных средств защиты. Но это проблема физического порядка, а такие проблемы решаемы. Мы должны были предположить это с самого начала. Вместо этого уязвимой стала наша социальная среда.

– Да, именно такой я и увидел ситуацию в целом. Думаю, что мой отец не позволил бы вам довести все до такого состояния, если бы смог убежать с вами. Он, как я понимаю, был экспертом по подобным вопросам. Хотя я не вполне уверен, никогда его не видел, но, думаю, что сейчас это уже совершенно неважно.

– Нет, – сказал Руллман, – как раз сейчас это важно, и, думаю, что ты, Дональд, это только что доказал. Твой отец не мог ничего предотвратить, но, возможно, он дал нам инструмент, чтобы все исправить.

– Вы имеете в виду меня?

– Да. Знаешь ты об этом или нет, но та кровь, что течет в тебе, твои гены были с нами с самого начала, и мне известно, как они проявляются. Теперь я их увидел. Сядь, Дональд. У меня появилась надежда. Так что же нам нужно делать?