Повернута на тебе

– Надеемся, что когда-нибудь у деревни хватит на это денег, – говорит Доминик. – Детям трудно неподвижно сидеть на жаре, но еще труднее, когда идет дождь. Если идет дождь.

Он машет учителю и жестом дает ему понять, что мы хотим остаться. С его разрешения мы садимся сзади на свободную скамью и слушаем урок. Дети елозят и, не вставая, поворачиваются на скамьях, чтобы украдкой взглянуть на меня, а потом хихикают в ладошки.

– Ты тоже так начинал учиться? – тихо спрашиваю я.

– Да, – отвечает Доминик. – Но мне очень повезло, и я пошел в миссионерскую школу. Мы хотим сохранить наши обычаи, Просто Дженни, но понимаем, что нам надо стать образованными людьми. Масаи уже не могут жить только рогатым скотом. Времена меняются, и мы тоже должны меняться. Я уговорил мой народ приглашать туристов в гости к нам в manyatta. Мы не можем справляться без них.

Так вот кем они считают меня! Для них я просто еще одна туристка с вытаращенными от любопытства глазами. Знают ли они, что мы Домиником встречаемся? И что я хочу провести с ним всю свою жизнь?

Я смотрю на детей, стремящихся к знаниям, выкрикивающих новые слова на уроке английского и суахили. Как им удается удерживать внимание под палящим солнцем – загадка, недоступная моему разуму. А еще я поражена тем, что у этих детей нет двухнедельных рождественских каникул.

– Проблема в том, что когда наша молодежь идет в школу и в университет, то больше не хочет возвращаться домой, в деревню, – говорит Доминик.

– А как же ты? В кемпинге ты видишь такой комфорт, легкую жизнь. Как же ты возвращаешься в свою деревню и справляешься с таким трудным существованием?

– Не буду тебе врать, Дженни. Это трудно. – Он печально качает головой. – Даже не знаю, по-прежнему ли я воин масаи или уже стал человеком европейской культуры.

– Как ты думаешь, мог бы ты жить где-нибудь еще?

Доминик пожимает плечами.

– Я разговариваю с людьми, которые приезжают в кемпинг Kiihu, и они рассказывают мне, как красивы их страны. Англия, Америка, Франция, другие места. Думаю, когда-нибудь мне захочется повидать их. Но я никогда не летал на самолете. Единственный раз в жизни я поднялся в небо вчера, на воздушном шаре.

– Правда?

– О, да, – вздыхает Доминик. – Мой мир здесь, и здесь же мой дом, и я все это очень люблю. Как я могу уехать из Кении?

Действительно, как?

Я кладу руку ему на локоть, и мы долго смотрим друг другу в глаза.

Глава 48

Время моего отъезда приходит слишком быстро. С тяжелым сердцем я собираю сумку и прощаюсь с кемпингом. Я провела с Домиником замечательные дни. Это было прекрасное Рождество, пусть и за грабительскую цену. Интересно, вернусь ли я сюда когда-нибудь еще?

Вчера вечером я лежала в объятиях Доминика, и нам не хотелось говорить о том, что будет с нами. Он тысячью нитей связан со своей землей, со своим народом. Как он может бросить все и переехать в Англию? Кажется, это невозможно. А моим родным домом никогда не станет Масаи-Мара. Ну и что нам теперь делать?

Никогда раньше у меня не было таких чувств к мужчине, и все равно препятствия, расстояния, различия между нами кажутся непреодолимыми. Как же нам поступить? Просто приезжать сюда так часто, как смогу? Но когда? Раз или два в год? Если откладывать каждый пенс, то, может быть, и получится. Будут ли наши отношения и любовь постепенно угасать, и через некоторое время я уже перестану каждую секунду вспоминать об Африке? Возможно, я начну двигаться дальше, даже смогу полюбить кого-нибудь, похожего на Майка, и тот человек всегда будет рядом со мной, добрый и заботливый…

Доминик отвозит меня в микроавтобусе к аэродрому. У нас обоих мрачное настроение. Он въезжает на стоянку, и мы смотрим в небо. Скоро прибудет самолет со следующей группой везунчиков-туристов.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

– У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства, – говорит Доминик. – Похоже, ты увозишь мое сердце с собой.

– А я чувствую, что свое оставляю здесь.

– Это очень печально, Просто Дженни.

– О, Доминик.

Он натянуто улыбается.

– О, Просто Дженни, – копирует он меня.

– Я буду звонить тебе, – говорю я. Черт с ними, с деньгами. – И мы будем общаться через Фейсбук.

Он кивает, но его лицо ясно говорит, что этого недостаточно, да и я, честно говоря, тоже так думаю.

На горизонте появляется самолет. Рокот его мотора нарастает, и через несколько секунд он приземляется перед нами. Туристы вываливаются из самолета, собираются в группы для сафари, садятся в автобусы, и те исчезают, подняв клубы пыли. Времени до обратного рейса удивительно мало. Совсем скоро я должна буду сесть в этот маленький самолетик, который перенесет меня в Найроби, а вечером я уже отправлюсь в Хитроу.

– Я хочу научить тебя еще одной фразе, пока ты не уехала, – говорит мне Доминик. – Aanyor pii.

– Aanyor pii, – повторяю я за ним.

– Это значит, я люблю тебя всем сердцем, – говорит он.

– Aanyor pii, Доминик.

Он подносит мои пальцы к своим губам и целует.