Поверженный ангел(Исторический роман)

Через день он наступил, праздник святого Джулиана. Он пришел непраздничный, тревожный, какой-то блеклый, несмотря на безоблачное небо, навалился на город тяжелой, злой жарой. С рассвета на площади начали собираться кучки ремесленников, потом там и сям появились небольшие группы людей побогаче, купцов, держателей таверн и кабачков, сапожников, менял, мясников и даже сукноделов и шерстяников. Едва на колокольне Бадии пробили терцу, гонфалоньеру Микеле ди Ландо сообщили, что пришли чомпи, двое из Восьми божьего народа и нотариус, что держатся они очень нагло, требуют, чтобы Гонфалоньер вышел к ним и на Библии поклялся в верности тощему народу.

— А! Явились! — со злобной радостью крикнул Ландо. — Ну что ж, скажите им, что я выйду!

Читатель уже знает, какой прием оказал Микеле ди Ландо посланцам чомпи. После бегства Ринальдо, Тамбо и Марко Гаи, раненных, истекающих кровью, связали по рукам и ногам и бросили в пытную камеру под башней дворца. Вскоре после этого дворцовые ворота распахнулись, и на площадь вышел небольшой, но прекрасно вооруженный отряд солдат дворцовой стражи. Впереди со знаменем гонфалоньера справедливости шел сапожник Бенедетто Карлоне. Следом за ним на коне ехал Микеле ди Ландо в латах и при полном вооружении. Выехав на середину площади, он сделал знак своему отряду остановиться, поднялся на стременах и крикнул:

— Да здравствует народ и цехи! Смерть тем, кто хочет синьора! Смерть подлым чомпи! Это они, рвань несчастная, чесальщики, шерстобиты, порешили на своих сходках разорить город, ограбить и перебить вас, честных горожан, а потом продать Флоренцию синьору, чтобы навеки сгинула наша республика.

Площадь возмущенно загудела.

— А подбивают их на эти злодеяния, — еще громче крикнул Ландо, — негодяи из негодяев, облыжно назвавшие себя Восемь святых божьего народа. Не святые они, а разбойники и лиходеи наши! Смерть негодяям!

— Смерть им! Смерть! — закричали вокруг.

— Двоих из этих Восьми святых, — продолжал Ландо, — приоры с божьей помощью только что схватили и заточили в башню. Я еду, дабы довершить начатое, напасть на остальных, перебить их без жалости и освободить город от скверны. Кто хочет послужить доброму делу, пусть идет за мной!

В одну минуту вокруг него сгруппировалась большая толпа горожан, главным образом ремесленников, вооруженных мечами и арбалетами.

— В Санта Мария Новелла! — крикнул Ландо, пуская коня. — За мной, добрые пополаны! А вы, кто остался, до моего возвращения не пускайте чомпи на площадь!

С криками «В Санта Мария Новелла!», «Смерть главарям чомпи!» отряд добровольцев огромной беспорядочной толпой двинулся следом за своим гонфалоньером справедливости. Однако их ждало разочарование. Ни в монастыре, ни поблизости от него не оказалось ни одного чомпо. Получив предупреждение от Ринальдо, Восемь святых по совету мессера Панцано перенесли место сбора отрядов божьего народа на площадь Святого Марка. Не найдя никого в Санта Мария Новелла, Микеле ди Ландо со своим воинством через мост алла Каррайа направился в Ольтрарно в надежде настичь своих врагов в их излюбленных сборных пунктах — у монастыря Санта Спирито или у Санта Кармине.

Глава двенадцатая о том, как Леончино ди Франкино добился наконец награды

Между тем чомпи быстро и без лишнего шума группами и поодиночке собирались на просторной площади перед монастырем Святого Марка. Каждый тотчас находил место в отряде своей картьеры, не было ни суеты, ни спешки, однако, пока Ландо метался по улицам в Ольтрарно, чомпи уже успели собрать главные силы и двинулись на площадь. Все уже знали об аресте Марко Гаи и Тамбо. Конечно, ничего хорошего в этом известии не было, но никто не отчаивался, все верили, что так или иначе им удастся вызволить своих товарищей. Ведь удалось же им в прошлом месяце вызволить Симончино. К тому же завтра должно было вступить во дворец новое, теперь уже по-настоящему их правительство во главе с Бароччо, который не чета этому прохвосту Микеле ди Ландо. Уж он-то тотчас освободит обоих.

Миновав виа Калимала, передовой отряд чомпи, следовавший за своим знаменем, вступил на улицу Пор Санта Мария и подошел к узкой улочке Вакеречча, которая вела на площадь. Улица была безлюдна, только в начале ее прямо на мостовой сидел человек, в котором многие сразу узнали блаженного Джованни, который обычно собирал милостыню на паперти святой Нунциаты. Отряд остановился.

— Что же это ты, Джованни, на самом солнцепеке уселся? — проговорил, подходя к юродивому, Лука ди Мелано. — Сел бы в сторонку. Нам пройти надо.

Джованни замычал и затряс головой.

— Вставай, вставай, дай нам пройти, — повторил Лука.

Юродивый жалобно замычал, отрицательно покачал головой и замахал руками, будто призывая стоявших перед ним вооруженных людей повернуть обратно.

— Экий ты, братец, с тобой не договоришься, — с досадой сказал Лука ди Мелано. — Мео, — крикнул он Сыну Толстяка, — давай-ка снесем его в сторонку. Дорога каждая минута.