Поверженный ангел

Катарина уронила листки на одеяльце, прижалась лбом к резному краю люльки и беззвучно зарыдала. С тех пор как она потихоньку от Эрмеллины спрятала у себя на груди письмо старого часовщика, оно было с ней всегда. Бедняжке казалось, что заключенная в нем крошечная частичка усопшего мужа, его предсмертные слова, добросовестно пересказанные Никколо дельи Ориуоли, поддерживают ее, помогают перенести то невыносимое, безысходное отчаяние и одиночество, которые обрушились на нее после казни Тамбо. Со времени побега из Флоренции в ночь на первое сентября ее ни на минуту не оставляли одну. Узнав о том, что она овдовела, Мария и Эрмеллина поклялись быть ей сестрами и никогда с ней не разлучаться. И все же ни забота и чуткость друзей, ни сын (увы, слишком еще маленький, слишком несмышленый!) не могли заполнить пустоту ее существования, не могли утолить боль невосполнимой утраты.

Слезы Катарины не остались незамеченными. В комнату, будто затем, чтобы найти какую-то вещь, заглянула Эрмеллина; проходя мимо вдовы, ласково погладила ее по плечу, сделав вид, что не замечает листков письма, лежавших в колыбели. Потом заплакал маленький (в честь отца его нарекли Доменико), и прибежала Мария с сухими пеленками и плошкой с теплой водой.

— Боже мой, Нико, да ты чуть не уплыл! — воскликнула Мария, размотав свивальники. — На-ка, подержи свое сокровище мокрохвостое, — весело приказала она и, звонко чмокнув ребенка в голый животик, передала его Катарине. — Это же подумать, все насквозь! Где ж нам все это сушить?..

Глава вторая о том, как Мария и Эрмеллина удивили мужчин

Они поселились в этом доме на окраине Импрунеты три с половиной месяца назад. После бегства из Флоренции Эрмеллина с братом, Катарина, Мария со служанкой и Лука ди Мелано нашли временное убежище в крошечном селении, милях в трех от города, — дальше Катарина идти не могла. Встревоженные ее состоянием, женщины послали Коппо назад во Флоренцию с наказом во что бы то ни стало привезти Паучиху, а потом лететь к своей родственнице, где он оставил Ринальдо, рассказать последнему о страшных событиях тридцать первого августа и помешать ему вернуться во Флоренцию, где его ждала верная смерть.

Еще у городских стен они распрощались с графом Аверардо и мессером Панцано. Достойный граф, взяв у рыцаря взаймы изрядную сумму на дорогу и прихватив с собой верного Оттона, отправился на родину, пообещав месяца через два вернуться назад во главе если не целой армии, то, по крайней мере, большого отряда храбрых воинов, достаточно сильного, чтобы помочь чомпи вернуть утраченную власть в государстве. Мессер Панцано в сопровождении Чекко и Казуккьо поспешил в свое имение. Он не сомневался, что по распоряжению приоров его родовое гнездо конфискуют и продадут кому-нибудь из богатых пополанов, как то случилось со многими имениями грандов, изгнанных из города после июньских событий. Сыновний долг повелевал ему, не теряя ни минуты, перевезти мать в безопасное место. Поэтому он с готовностью принял помощь, предложенную ему отцом Марии, который вызвался отвезти свою знатную родственницу в Сиену. Будучи родом из этого города, он имел там много друзей и добрых знакомых. Чекко надеялся без труда подыскать для нее покойное и удобное пристанище, где она чувствовала бы себя, как дома. Проводив мать до Сан Кошано, мессер Панцано вместе с Казуккьо поспешил назад к селению, где рассчитывал встретиться с женой и друзьями. Стояла страшная духота. Истомленные жарой лошади еле переставляли ноги. Тут-то Казуккьо и вспомнил о своем старинном приятеле, державшем таверну на главной площади Импрунеты. Этот маленький городок, окруженный оливковыми рощами и виноградниками, располагался, правда, в стороне от их пути, зато там можно было дать отдохнуть лошадям и подкрепиться самим.

Импрунета показалась мессеру Панцано как две капли воды похожей на Флоренцию, только уменьшенную во много-много раз, — те же узкие, изломанные щели улиц, те же лестницы, те же дома с высокими башнями, слепо глядящие друг на друга редкими оконцами, даже тот же запах, особый, ни с чем не сравнимый запах влажной пыли, как у ирисов. В центре городка напротив таверны стояла самая большая в городе церковь Санта Мария дель Импрунета с высокой колокольней, похожей на колокольню Бадии.