Поверженный ангел

— Есть у меня один, — сказал Альбицци, покусывая ноготь, — правда, самого низкого звания, чесальщик в моей мастерской, но парень с головой, честолюбивый и характер есть. Между прочим, чомпо-то он стал из-за отца своего. Не разорись старик, быть бы сейчас Микеле по крайней мере синдиком цеха красильщиков.

Сальвестро поджал губы.

— А не начнет ли он своевольничать, вознесясь вдруг из грязи?.. — спросил он. — Кстати, как, вы сказали, его зовут?

— Микеле ди Ландо, — ответил Альбицци. — А своевольничать он не станет. Невыгодно ему, да и не посмеет. Самое же главное — жаден он. За деньги что угодно сделает, а уж за хорошие-то деньги…

— Ну, дай бог, — отозвался Сальвестро. — А знаете, синьор Алессандро, — продолжал он, — все-таки отрадно сознавать, что, не стремясь к власти, мы тем не менее живем делами коммуны. И отрадно, что мы сидим сейчас рядом. Ну разве же от дружбы нашей не больше пользы, нежели от вражды?

Глава десятая в которой Лапо ди Кастильонкьо попадает в смешное положение, а Оттон доказывает, что у него хорошая память

Предоставим же новоиспеченным друзьям, подобно эзоповским героям, расхваливать друг друга сколько душе угодно и поспешим следом за мессером Панцано. Выйдя от графа, он сел в седло и в сопровождении Казуккьо не спеша направился по улице Таволини, обогнул Орсанмикеле, окруженную грудами отесанного камня и строительного мусора, миновал улицу Калимала и въехал на необычно пустынную площадь Нового рынка. В то время, о котором мы рассказываем, на ней еще не было знаменитой лоджии Джованни дель Тассо. Вместо нее стояли лотки торговцев шелком и столы менял, сегодня, по случаю чрезвычайных событий, сдвинутые в сторону. Миновав площадь, мессер Панцано проехал немного по узкой улице Капаччо и остановился перед внушительным, похожим на крепость дворцом Гвельфской партии. Пока он ожидал, чтобы медлительный и осторожный привратник отворил ему, к другому входу подбежал запыхавшийся человек, судя по всему — простого звания. Взбежав по ступенькам высокого крыльца, он несколько раз постучал особым образом; ему тотчас открыли и, ни о чем не спросив, впустили внутрь. Что-то в облике этого человека показалось Панцано знакомым, однако он так и не сумел вспомнить, где мог его видеть, а войдя в огромный зал на втором этаже, и вовсе забыл о его существовании.

Зал, как, впрочем, и лестница и другие помещения, был полон людей. Некоторых мессер Панцано знал в лицо, многих же видел впервые, в чем не было ничего удивительного, поскольку во дворце собралось в это утро не меньше трех сотен рыцарей и богатых пополанов — почти все, кто занимал хоть сколько-нибудь заметное место в партии. Все — и высокомерные гранды, и богачи шерстяники, привыкшие к тому, что каждое их слово почтительно ловят на лету, и сошка помельче, — все были одинаково взволнованы, громко говорили, перебивая друг друга и слушая только себя.

Не успел мессер Панцано войти в зал, как один из грандов, по имени Бенги Буондельмонти, стоявший неподалеку в окружении рыцарей и что-то с жаром рассказывавший, окликнул его и сообщил, что о нем недавно спрашивал мессер Лапо ди Кастильонкьо.

— Где он? — спросил мессер Панцано, неприятно удивленный развязным и несколько даже насмешливым тоном рыцаря.

— В Золотом зале, — ответил Буондельмонти.

В этот момент в зал вбежал красный, взъерошенный Карло Строцци.

— Слушайте! — крикнул он. — Слушайте!

Все лица обернулись в его сторону, разговоры на минуту смолкли.

— Советы приняли петицию Медичи! — прокричал Строцци. — Будь они прокляты! Это конец…

— Как? Почему! Что же вы глядели? Ты же там был! Расскажи, как было дело! — закричали со всех сторон.

— «Как было дело»! — в ярости передразнил рыцарь. — «Как было дело»! Когда все высказались, подбегает ко мне Карлоне, Бенедетто Карлоне, сапожник, хватает меня за грудь и кричит: «Знай, Карло, знай, теперь-то дела пойдут иначе, чем ты думаешь. Засилье ваше, кричит, будет совершенно уничтожено». И никто ему ничего не сказал, слышите? Никто не поставил его на место! Вот как было дело!

Ропот возмущения пронесся по залу. Десятка два рыцарей, схватившись за мечи, объявили, что тотчас идут ко Дворцу приоров. Шумно высыпав на улицу, они с криками: «Мы еще посмотрим, кто осмелится изгнать нас из Флоренции!» — двинулись к площади. Но это была капля в море. Большинство же не решилось даже выйти на улицу. Пробравшись на чердак, они по крышам разбежались кто куда и постарались загодя незаметно исчезнуть из города. Скоро мессер Панцано увидел, что остался один в зале. Он пожал плечами и пошел искать Кастильонкьо.