Поверженный

Отдавая дань приличиям, Халим-джан вежливо поздоровался, но тут же резко спросил:

— В этом арыке не было воды, откуда же она появилась? Лицо Самадходжи выражало полное недоумение.

— То есть как откуда? Мы приказали слуге, он пошел и пустил. Ты, видно, плохо соображаешь…

— Сегодня очередь отца Садыка, воду должны были они получить. А вы приказали провести воду в этот арык. И ваш слуга исполнил ваше приказание: он не только повернул воду, но еще разбил голову отцу Садыка.

— Что ты болтаешь, племянничек? — зло усмехнулся Самадходжа. — Дался тебе этот Садык! Да кто он такой, в конце концов! Вода эта божья, а не чья-то…

— Нет, тут на нее очередь, потому что сразу на всех не хватит! Пойду скажу отцу, он не допустит насилия, не захочет прослыть убийцей.

Самадходжа молчал. В его руках задрожали карты, он бросил их на ковер. Карты взял его сын, нехорошо усмехнувшись. Он быстро и аккуратно сложил колоду и сунул ее в карман.

— Ну, уж если мы убийцы, так беги и докладывай миршабу, а не твоему отцу! Вставай, сынок… Больше ноги нашей здесь не будет!

— Бросьте, отец, стоит ли обращать внимание на слова этого глупого мальчишки? А вы еще обижаетесь. Он недостоин этого!

— Сами вы поступили недостойно! — резко воскликнул Халим-джан..

— Ну, погоди, щенок, так тебя стукну, что пылинки от тебя не останется! — прокричал яростно Самадходжа.

Увидев, какой оборот принимает дело, папенькин сын Самадходжи быстро побежал к воротам; за ним, тяжело ступая, шагал его отец. Он что-то бурчал, ругался и отплевывался.

Лошади еще не были распряжены, и через минуту фаэтон двинулся с места. Халим-джан облегченно вздохнул. К нему подбежал услышавший крики садовник и взволнованно спросил:

— Что случилось, мой господин?

— Поскорей собирайтесь, отведите воду в земли огорода отца Садыка!

Халим-джан говорил так решительно и резко, что садовник, пробормотав лишь: «Хорошо, хорошо», взял кетмень и ушел.

Халим-джан, глубоко задумавшись, пристально смотрел на журчащий арык. Вода была мутной, нечистой, но в то же время целительной. Души дехкан радуются при виде воды, каждая капля ее — жемчужина, источник благополучия для народа, особенно для бедняков…

Уровень воды в арыке все понижался и понижался, и в конце концов вся вода ушла. «Ага, — подумал Халим-джан, — значит, садовник перевел воду к соседям».

Подле водоема он встретил мать и сестер. Они уже обо всем знали.

— Ах, сынок, какой ты добрый, справедливый! — Мать погладила сына по голове…

Робия хорошо знала характер брата. Ей казалось, он не допустит, чтобы она страдала, будет на ее стороне. Он пожалеет ее и непременно поговорит с отцом.

Случай вскоре представился. В мехманхане сидели вдвоем отец и сын. Для Ахмадходжи это было теперь обычное времяпрепровождение. Вернувшись из Москвы больным, он большую часть дня проводил в гостиной. Его навещали друзья, и день проходил в беседе с ними. В тот день он получил письмо из Москвы, которое по слабости зрения сам прочитать не мог; позвал Халим-джана, чтобы тот прочитал ему вслух. Письмо оказалось от московского врача, лечившего его там. Врач напоминал, что он должен соблюдать режим, не волноваться, не нервничать, подольше отдыхать…

— Вот что, сын мой, — сказал он, — я плохо себя чувствую. Хотя врачи поставили меня на ноги, но боли продолжаются… Опасаюсь, что дети мои останутся сиротами.

— Да хранит вас бог, что вы такое говорите? Вы еще крепки и не стары. Это врачи вас запугали, чтобы набить себе цену.

— Дай бог, чтобы ты оказался прав!.. Но, во всяком случае, пока я жив, я должен выполнить еще два дела на земле. Во-первых, выдать замуж твою сестру Робию, во-вторых…

— Да, я узнал, что… — перебил Халим-джан отца и тут же умолк.

— Ничего, говори, говори… Что ты хотел сказать? Халим-джану пришлось сделать над собой усилие, чтобы сказать:

— Говорят, что вы намереваетесь выдать Робияхон замуж за Хамид-хана?

— Ну и что ж, сынок, лучше его не найдешь!..

— Но Робия не хочет.

— Э, сынок, девушки капризны… никогда сразу не дают согласия… Ты еще в этом не разбираешься.

— Нет, отец, это не так, Робия говорила со мной откровенно, всю душу открыла. Ей не нравится Хамидхан, она не может даже думать, что он станет ее мужем!

— Ну, а что мне делать? — воскликнул Ахмадходжа и сразу умолк, призадумавшись.

Его угнетала мысль о неустроенной судьбе дочери.

— Где найти такого человека, который понравился бы ей? Хамидхан, по крайней мере, порядочный человек, наш родственник! Он скромен, беден… Я ему охотно помогу стать на ноги. Он в тысячу раз лучше зазнавшихся, глупых папенькиных сынков, которые выросли в роскоши и богатстве. Они ничего не хотят делать, только проживать отцовские деньги, кутить! Робия — глупенькая девушка, она всего этого не знает. Вот ты — другое дело. Ты должен понять меня: я уже сказал тебе, что хочу выдать Робию замуж, проводить ее в дом мужа, тогда и умереть не страшно… Вот так, сын мой!

— Все это верно, отец! Но если Робия будет несчастна в этом браке, то вы же будете расстроены… Неужели нет другого выхода из положения?