Поверженый король

— Костя, сходи в отдел БХСС, возьми у них справку, что числилось на семье Лобовых до его ареста и что числится сейчас. Если не будут давать эти сведения, скажи, что их затребовал Костин. Справку по факсу направь мне. Срок — час.

Я положил трубку. Взглянув на часы, я принял назначенные мне лекарства и, откинувшись в кресле, попытался настроить себя на предстоящий разговор с Лобовым.

* * *

Я медленно шёл по улице Большой Красной, моделируя в голове предстоящий мой разговор с Лобовым. Дойдя до Бехтерева, я свернул на неё и направился дальше. Вскоре я оказался у массивных железных ворот следственного изолятора.

Остановившись у металлической двери, я толкнул её и оказался в дежурной части.

— Вы куда? — задал мне вопрос сержант внутренней службы.

— Я к Цветаеву, — произнёс я и протянул сержанту своё служебное удостоверение.

Дежурный поднял трубку и начал кому-то звонить.

— Проходите, товарищ Абрамов, — сказал сержант, — товарищ Цветаев ждёт вас.

Я прошёл через вертушку и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

— Проходи, проходи, — Цветаев крепко пожал мне руку. — Представь, уже слышал о твоём вояже в Елабугу. Рад, что всё так удачно прошло. Скажи, какими судьбами ты оказался в нашем заведении?

— Мне хочется поговорить с Лобовым.

— Извини, Виктор, но я не могу тебе организовать эту встречу. Следователь прокуратуры Васильев категорически запретил его дергать. Ты же знаешь, что он уже числится за судом, а разрешения суда наверняка у тебя нет.

— Ты прав, — ответил я. — Такого разрешения у меня нет, но есть указание руководства министерства переговорить с ним. Как мне быть?

— Не знаю, что и придумать.

— А ты голову не ломай! Вытащи его по любой надуманной причине, ну, например, за нарушение порядка в камере. Я войду минут через пятнадцать-двадцать, как бы случайно, и переговорю с ним.

— Хорошо. Давай, сделаем так, как предлагаешь ты.

Я вышел из кабинета Цветаева и зашёл к начальнику режимной части изолятора.

— Привет, Максимыч, — поздоровался я с ним. — Как жизнь, как режим, спишь вовремя или урывками?

— Привет, Виктор, — ответил он, — какими судьбами в наших стенах?

— Дела, друг, дела. У тебя есть что по Лобову?

— Ты знаешь, Виктор, он живёт здесь не хуже воли, жрёт мясо, колбасу, балуется тушёнкой и сгущёнкой.

— Так кто же его бродягу, так греет в хате? — поинтересовался я.

— Ты не поверишь! Его поддерживают блатные, это они его греют продуктами. Я слышал, что он переписал всё своё добро на них, вот они его и греют.

Я присел на стул и задумался. Эта новость застала меня врасплох. Я рассчитывал встретить Лобова психически сломленным, и вдруг эта новость.

— Что, не ожидал встретить своего крестника в таком прекрасном положении? Не переживай, подобное бывает, здесь другая жизнь. Это на воле человек — лох, а в тюрьме может подняться так, что и не узнаешь.

— Спасибо за гостеприимство. Пойду, поговорю немного.

Я вышел из кабинета и направился в кабинет Цветаева.

* * *

Я постучал в дверь и вошёл в кабинет Цветаева.

— Привет, — сказал я.

— Привет, Виктор, — произнёс он. — Что у тебя?

— Извини, что помешал, — произнёс я, увидев сидевшего на стуле Лобова. — Воспитываешь?

— Как тебе сказать? Приходится наставлять человека на путь истинный.

— Слушай, Лобов, — начал я. — Недавно был в Елабуге, сразу же почувствовал отсутствие в городе хозяйственной руки. Алик, твой хороший знакомый, которого ты пощадил в своё время, застрелил твоего знакомого Груздева. Ему, видишь ли, понадобилась вторая половина его бизнеса, то есть та часть, которую ты в своё время отобрал у Челадзе. Они были и у тебя дома и говорили на эту тему с твоей женой. Она решила отдать этот кусок. Ты, насколько я знаю, сам лично отдал блатным Менделеевскую химию, рынок, квартиры в Менделеевске, так что у тебя, кроме магазина и доли в ресторане, больше ничего не осталось. Думаю, что, когда выйдет из больницы начальник милиции, он отберёт у тебя и этот кусок. Ты сам знаешь, что красная мафия всех сильней. Я не удивлюсь, что твоя жена Валюша в скором времени начнёт побираться по людям. Ей не на кого рассчитывать, сестра её пьёт и недавно даже не пустила её на порог дома. Рассчитывать на помощь без денег не приходится. Ты вообще можешь не выйти из тюрьмы за твою организацию покушения на меня. Ты, Лобов, заплатил такие деньги за то, чтобы они убили меня, а я вот жив, сижу перед тобой и тебе всё это говорю. Рязанцев всё рассказал мне, как на него вышли твои люди и заказали ему убрать меня. Он скрывать это не стал, зачем ему за тебя тянуть эту мазу.

Лобов сидел и молчал. Если бы не выступивший у него на лбу пот, то можно было бы понять, что всё, о чём я ему говорил, его не касалось. Я сделал паузу и, повернувшись в сторону Цветаева, произнёс:

— Может, не будешь его воспитывать, ему всё равно осталось не так много, первый суд во вторник, а там и второй не за горами. Если его ещё не приговорят к расстрелу по первому суду, то по второму, это точно, поставят к стенке.