Повеса с ледяным сердцем

Это вызывало удивление. Продажа семейных драгоценностей немного значила для женщины, вынужденной продавать свое тело. В каком-то смысле Рейф ее не осуждал. Он слишком часто видел рожденных в нищете уличных мальчишек, кусавших руку, которая их кормит, воровавших еду у усыновивших их семей. Рейф мог понять, почему Хелен Ипсвич не стала бы слишком высоко ценить коллекцию изумрудов, даже если те сотни лет хранились в семье ее мужа. Даже притом, что драгоценности по закону принадлежали ее старшему сыну, а она не имела права распоряжаться ими.

Хотя Рейф не признавал ее социального положения, он лично ничего не имел против женщин этой породы. Кое-кто говорил, что Хелен Ипсвич хорошо преуспела, лежа на спине, что создало ей дурную славу в глазах большей части светского общества. Правда, она обманывала мужа, наставляла ему рога, из-за чего ее считали презренной и своекорыстной, но Рейф не имел права резко осуждать кого бы то ни было. Но ее подлость в отношении Генриетты выходила за рамки. За это ей придется расплачиваться.

Рейф уже сотый раз мерил длину гостиной. Прихватив у очага медную длинную вилку для поджаривания хлеба, он размахивал ею взад и вперед в такт своим шагам.

— Бездушная тварь! — воскликнул он, вспомнив бледное от испуга лицо Генриетты, когда та узнала, сколь постыдным образом ее использовали. Ее больше волновали мучительные переживания родителей, когда те узнают, что случилось с дочерью, нежели перспектива угодить в Ньюгейтскую тюрьму. Генриетта — самый честный, храбрый и по-настоящему добрый человек из всех, кого ему когда-либо доводилось встречать. Рейфу была невыносима мысль о том, что с ней могло бы случиться, если бы она не спряталась в его фаэтоне.

Дверь гостиной открылась. Бросив вилку для поджаривания хлеба, Рейф заметил, что непоправимо погнул и изуродовал ее.

— Ну и ну! Вы замечательно воспользовались моей гостеприимностью, — сказала Хелен Ипсвич, с удивлением глядя на изуродованную вилку. — Милорд, надеюсь, это не дружеский визит?

Узнав от дворецкого о неожиданном появлении графа, Хелен Ипсвич сначала несказанно обрадовалась. После долгих лет высокомерия сосед по загородному имению решил нанести ей визит. Возможно, ее все же примут в высшем свете. В этом сезоне она получит драгоценные письменные рекомендации. Наконец-то!

Однако торжество длилось недолго. Она бросила шляпку, с тревогой посмотрелась в зеркало и пришла к выводу, что здесь многое не сходится, и ее первоначальная радость поутихла. Было четыре часа дня. Время утренних визитов давно миновало. В любом случае одинокие джентльмены не наносят утренних визитов в одиночку, если только не преследуют определенную цель. А она точно знала, что Рейф Сент-Олбен не числился среди них. Этот человек слыл повесой, но не развратничал с женщинами вроде нее. Подумать только, ее приглашение на последний прием было вежливо отклонено, притом секретарем Рейфа. Она сомневалась, что это приглашение вообще удостоилось взгляда его светлости. Нет, Рейф Сент-Олбен явился не для обмена любезностями или недостойных связей.

Хелен Ипсвич увидела его суровое лицо, серые глаза, смотревшие на нее с презрением, и подавила дрожь. Не всякий способен был ее напугать, но в этом мужчине таилось нечто такое, что предостерегало ее от заигрывания с ним. Она поступила мудро, не протянула ему руку, а села, демонстрируя оранжево-розовые юбки своего платья, элегантно облегавшего тело.

— Что ж, милорд, мне жаль, что я заставила вас ждать. Конечно, если бы вы сообщили, что намереваетесь посетить меня…

— Я только недавно узнал, что такой визит необходим. — Рейф остался стоять, не обращая внимания на приглашение присесть. — Я пришел по важному делу.

Теперь, успокоившись, Хелен Ипсвич беспристрастно разглядывала своего гостя. Рейф выглядел усталым, его сапоги не отличались совершенным блеском, плащ был немного помят, а что касается шейного платка, то казалось, он завязывал его, не глядя в зеркало.

— В последнее время мы вас не видим в этих краях, — вкрадчиво заметила она.

— Поскольку у нас очень мало общих знакомых, это вряд ли удивительно, — резко ответил Рейф.

— Наверное, вы, как и я, проводили время за городом. Жаль, вы не посчитали нужным нанести мне визит.

— Если повезет, этот визит будет первым и последним.

— Сэр, вы ведете себя дерзко.

— А вы, миледи, мошенница.

Леди Ипсвич начала задыхаться.

— Да как вы смеете! — Ее лицо под умело наложенными румянами покраснело. — Я не потерплю оскорблений в собственном доме. — Отчаянно напрягая память, она пыталась понять причину столь недружелюбного к себе отношения, но так ничего и не нашла. Вдруг ей в голову пришла ужасная мысль, но она тут же отмахнулась от нее, поскольку слишком хорошо замела следы. Леди Ипсвич раскрыла веер и начала энергично обмахивать себя. — Ну и ну! Милорд, я не имею ни малейшего понятия, о чем это вы говорите, — уже более уверенно сказала она.

Рейф заставил себя сесть напротив нее, положил ногу на ногу, выигрывая время для того, чтобы успокоиться и привести свои мысли в порядок. Хелен Ипсвич явно нервничала.