Повеса

Взяв поднос с едой и чаем, она вошла к нему. Реджи сидел в своем любимом кресле вполоборота к ней. В комнате было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его лицо, но одежда его была в полном порядке. Изо всех сил надеясь, что после того, что произошло между ними ночью, он не притрагивался к спиртному, Элис, поставив поднос на стол слева от двери, тихонько спросила:

— Вы живы, мистер Дэвенпорт? Реджи повернул голову в ее сторону и после долгой паузы ответил низким, хриплым голосом:

— Мне доводилось читать о сгрудившихся на льдине пингвинах, которые, чтобы определить, нет ли поблизости акул, сталкивают одного из собратьев в воду. Если хищник его не съедает, вся стая прыгает в море. Вы, как я понимаю, пингвин, принесенный в жертву.

Элис невольно улыбнулась — Дэвенпорт не просто был жив, он, похоже, оставался верен себе.

— Меня, случалось, называли по-всякому, но пингвином, принесенным в жертву, — никогда. А откуда вы знаете, что там, за дверью, собрался целый митинг, участники которого пытались решить, что с вами делать?

— Просто иногда кто-то слегка приоткрывал дверь — очень, очень осторожно, — а потом снова закрывал.

— Видно, тому, кто это делал, казалось, что в воде действительно рыщет акула. — Не спрашивая, хочет ли он чая, Элис наполнила две чашки крепким горячим напитком, щедро добавив молока и сахара в ту, что предназначалась Реджи. Вглядевшись в его лицо, Элис убедилась, что выглядит он ужасно — глаза ввалились, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. — Ну что вы так смотрите? Этот напиток называется чай. Люди его пьют. В Британии он считается лекарством от всех болезней.

На губах Дэвенпорта появилось подобие улыбки. Взяв у нее из рук чашку, он отпил большой глоток.

— В таком случае вы могли бы принести чайник побольше. Элис невольно поморщилась, заметив, что костяшки пальцев на правой руке Реджи сбиты, — позже нужно будет как следует обработать и продезинфицировать ссадины.

Сейчас, однако, куда важнее было позаботиться о лечении ран душевных, которые, по всей видимости, причиняли Реджи серьезные страдания. Поставив поднос рядом с ним и устроившись в кресле напротив, она принялась накладывать себе на тарелку еду. Элис сильно проголодалась, и плотный ужин пришелся бы ей очень кстати.

— Говорят, вы целые сутки ничего не ели, — заметила она между делом. — Вам обязательно надо перекусить. Мне сказали, что жареный цыпленок и маринованные грибы сегодня вкусны, как никогда.

Дэвенпорт медленно наполнил свою тарелку и тоже принялся за еду. Элис время от времени подливала ему и себе чаю. Когда она уже доедала пудинг, Дэвенпорт неожиданно спросил:

— Скажите, много я натворил такого, за что мне следует просить прощения?

— А вы не помните, что случилось вчера ночью?

— Нет, но Мак намекнул мне, будто по отношению к вам я вел себя очень нехорошо.

Элис задумалась. При виде изможденного лица Реджи гнев, целый день кипевший у нее в груди, заметно поутих. Она понимала, что ему тоже пришлось несладко. Более того, интуиция подсказывала ей: в его душе за минувший день совершилась какая-то серьезная работа.

— Вы были пьяны и жаждали любви, — сказала она наконец, решив не скрывать от Дэвенпорта правду, но в то же время выразить ее как можно мягче.

— In vino veritas, — пробормотал Реджи. — Этого я и боялся. Скажите, я… я не сделал вам ничего плохого?

— Вы были близки к этому, — призналась Элис. — Когда я отвергла ваши домогательства, вы загнали меня в угол между книжными шкафами, и мне пришлось защищаться, швыряя в вас книгами.

— Черт побери. — Реджи закрыл рукой лицо. — Слава Богу, что вы храбрая женщина и умеете за себя постоять. Я чувствую себя виноватым. — Он тяжело вздохнул. — Похоже, мне придется извиняться перед вами всю оставшуюся жизнь, Элли. Я очень сожалею о случившемся, поверьте мне.

— Думаю, мы почти квиты, — задумчиво проговорила Элис. — Вам тоже пришлось несладко, когда вам в живот угодил том пьес французских авторов.

Дэвенпорт поднял голову, и Элис заметила на его губах слабую улыбку.

— От избытка французских пьес у кого угодно может разболеться живот.

Элис обрадовалась, поняв, что Реджи повеселел.

— Признайтесь, вы разыскали эту книжицу и оставили на столе, намекая на то, что мне следует ее прочесть? — протянул он Элис брошюру доктора Раша.

Название на обложке — «Воздействие горячительных напитков на человека» — почему-то показалось ей знакомым. Элис на секунду задумалась.

— Кажется, она упала с полки, когда я хватала книги, чтобы запустить в вас. Видимо, Мак нашел ее, когда прибирал здесь. Эта брошюрка, похоже, оказалась тут весьма кстати.

— Ее написал американский врач. Он утверждает, что пьянство — это болезнь.

Мысль показалась Элис интересной.

— Как вы могли заметить, несколько недель я не пил.

Думал, сумею взять себя в руки и изменить свою жизнь. — Реджи вздохнул. — Вчера ночью мне стало ясно: так у меня ничего не выйдет. Короче говоря, я пришел к выводу, что нужно совсем отказаться от спиртного.

— Боюсь, это будет нелегко, — сказала Элис. Она понимала, что ее замечание не совсем уместно, но что тут еще скажешь.