Повешенный

Уильям вновь снисходительно улыбнулся в ответ на слова сеньора Куэрво и уже хотел было выставить столько же, как вдруг замер, поражённый странным холодом, оцепенением, внезапно охватившим все его тело. Пальцы свело, и мужчина с трудом смог удержать в руках карты, а затылком он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. На мгновение Уильяму показалось, что его голова взорвётся от напряжения, которым наполнилось его в миг опустошённое сознание. Шум, жужжание окружили Уильяма, словно рой диких пчёл, и он потряс головой, отгоняя от себя внезапное наваждение. Уилл попытался собраться с мыслями, но вместо этого в голове стояла звенящая пустота, словно ветер с громким завыванием унёс их всех прочь, оставляя после себя лишь выпотрошенные поля и леса, на которых некогда произрастали самые тёмные мысли Уильяма Белла.

– Анхель!

И Уильям, и испанец одновременно подпрыгнули на месте и чуть было не открыли друг другу свои карты, когда чей-то голос неожиданно и слишком громко раздался у Уилла за спиной. Смутить или вывести Уильяма из равновесия было достаточно сложно, однако вся начатая им до этого линия давления на Анхеля могла в один миг провалиться из-за внезапного появления незнакомого для Уильяма человека.

– Натаниэль! – Анхель улыбнулся и протянул подошедшему руку. – Неожиданно как-то. Ты ведь обычно предпочитаешь избегать… таких мест.

Голос Куэрво был снисходительно мягким и надменным, именно таким, от которого у Уильяма сводило челюсть, а желание уравнять социальные слои усиливалось с каждой секундой в геометрической прогрессии. Он хорошо относился к Анхелю, но проскальзывавшее в его взгляде высокомерие слишком сильно било по самолюбию Уилла каждый раз, когда молодой мужчина замечал его в темных глазах испанца.

– Как и ты, – отрывисто, как маленькими льдинками, бросил Натаниэль, скривился и отряхнул идеально отороченный пиджак, словно на него попала пылинка. – Впрочем, я не мог позволить себе пропустить дегустацию новой партии текилы, которую завезли два дня назад в город. Уверен, носящий твоё имя напиток не может быть чем-то отвратительным на вкус или же столь же женственным, как какое-нибудь итальянское игристое вино.

Анхель дёрнулся, словно по его телу пропустили новомодный электрический разряд: о том, что поставляемый в подпольные бары алкоголь был результатом его трудов и хлопот, знали немногие.

И Натаниэль никогда не входил в число этих посвящённых.

Незнакомец довольно улыбнулся и резко обернулся к Уильяму, обводя его взглядом своих прозрачных серых глаз. Мужчина тряхнул головой, даже не разметав уложенные гелем волосы, и белозубо улыбнулся. Ему было около тридцати, что по меркам только что выпустившегося из университета Уилла если и не было ещё глубокой старостью, то несомненно признаком её скорого приближения. И то, что ему самому было двадцать пять лишь больше подогревало подобные мысли. Натаниэль был высоким, но недостаточно, чтобы Уильям со своим ростом почувствовал себя на его фоне карликом, а его широким плечам и торсу не нужны были дополнительные подкладки в пиджак, чтобы казаться более внушительными, – как это делали многие мужчины в окружении Уилла и даже сеньор Куэрво. А тёмная фетровая шляпа в облачённых в молочно-кофейные перчатки руках, которую мужчина не стал оставлять вместе с пальто у входа, судя по внешнему виду была только недавно куплена в одном из модных салонов.

Внимание, с которым Уильям рассматривал незнакомого ему человека, не могло остаться незамеченным. Сам Уилл не торопился представляться. Незнакомец улыбался, но в этой улыбке не было ничего дружественного и тёплого. Лишь формальная вежливость и неловкость повисшей паузы, которая вскоре была точно так же, как и прежде, бесцеремонно прервана:

– Натаниэль Кёниг.

– Рад знакомству.

– Это ненадолго.

Уильям поёжился: от мистера Кёнига исходил холод, а давящее чувство, возникшее в душе Уилла, отказывалось покидать молодого человека, стоило ему только столкнуться взглядом с Натаниэлем. Уильям ещё никогда в своей жизни не видел таких глаз: бледных, несколько водянистых и почти прозрачных. Эти глаза пугали своей стеклянностью, отражали яркие лучи света и горели изнутри мрачным тусклым огнём. Уилл не мог выдавить из себя ни звука. Только молча открывал рот на дерзость Натаниэля и его обворожительную до сведённой от боли челюсти улыбку.

– А это у нас, —беспокойство и напряжённость Уилла уже передались Анхелю и он вклинился в молчание, – Уильям Белл. Один из лучших игроков в покер в городе. Он практически никогда не проигрывает, – Анхель нервно усмехнулся, тряхнув растрепавшимися за вечер каштановыми волосами.