Повесть без начала, сюжета и конца...

…Итак, Светочка Ищенко любила Мышицу, Мышица любил Спыхальскую, Спыхальская любила его, а директриса Белобородова… Анна Нил овна Белобородова дом англичанки покинула вместе с Ниной Александровной и Сергеем Вадимовичем и в первом часу ночи на скрипящей морозом улице, разделив Нину Александровну и Сергея Вадимовича, взяла их под руки и басом сказала:

– Я рада вам, голубки! – И повернула лицо к Сергею Вадимовичу: – Ну как делишки? По зубам ли тебе наша кошка, гуляющая сама по себе? – Директриса громко захохотала, но продолжила тихо: – Глядите, ребятишки, не зашибите друг друга!

А позади них шел величественной походкой председатель поселкового Совета Белобородое, настоящая фамилия которого была Карпов, но все жители Таежного председателя издавна звали по фамилии жены. Тем не менее логике и психологии вопреки Белобородов-Карпов ходил королевской походкой, на а-ля фуршете единственный сидел и со всеми без исключения разговаривал сквозь зубы.

«Глядите, ребятишки, не зашибите друг друга!» Эти слова директрисы вспомнились Нине Александровне позже, когда Сергей Вадимович курил последнюю сигарету, перед тем как лечь в постель, и когда произошло то, что ей показалось переломным и значительным в их дальнейших супружеских отношениях, хотя Сергей Вадимович – это главная беда! – так ничего и не заметил. Куря последнюю сигарету, он сидел на подоконнике и как-то странно поглядывал на кровать, уже расстеленную Ниной Александровной. Он мычал сквозь зубы, вид у него был отсутствующий, рассеянный, подбородок как-то увял, с опущенной головой он стал на вид низкорослым, а сигарета в пальцах выглядела неумело зажатой. «Что с ним происходит?» – подумала Нина Александровна, поняв, что муж не знает, что делать: раздеваться или не раздеваться.

И тут – в который уж раз! – ее чуть не погубила эрудиция: вспомнилась белошвейка Маргарита из горьковского «Клима Самгина». Когда Клим, целуясь с белошвейкой, нанятой матерью для его «просвещения», не решался на дальнейшее, Маргарита деловито говорила: «Ну, в постельку!» И вот Нине Александровне показалось, что ее законный и родной муж Сергей Вадимович, оробев и растерявшись, боясь поглядеть на жену, ждет клича: «Ну, в постельку!»

По-бабьи взволнованная, оскорбленная, чувствующая, что у нее от возбуждения пылают щеки, Нина Александровна уж было открыла рот, чтобы отправить Сергея Вадимовича спать на раскладушку, предварительно заявив ему: «Я не хочу такой любви!» – как перед глазами возникло лицо с дымящейся папиросой «Беломорканал» и услышался хрипловатый голос Серафимы Иосифовны Садовской: «Анализируешь каждый шаг и каждое слово мужа? Следишь за ним?» – и ее откровенные ответы: «Анализирую! Слежу!»… По улице осторожно прошагал прохожий в подшитых валенках – скрип, скрип и скрип! – потом наступила на несколько секунд такая тишина, что показалось: все в мире исчезло, умерло, испепелилось и даже земля перестала вращаться вокруг своей оси. Так всегда бывает в поселках типа Таежного, когда полночью за окном затихают шаги одинокого прохожего.

4

Заседание комиссии поссовета по жилищным вопросам назначили на 22 февраля, то есть на канун Дня Советской Армии, когда, по крайней мере, четыре человека из комиссии были обязаны серьезно заниматься предстоящим праздником, что вполне устраивало Нину Александровну Савицкую. По опыту прошлых лет она знала, что член комиссии «железный парторг» Вишняков за неделю до Дня Советской Армии ходит по Таежному церемониальным шагом, председатель поселкового Совета Белобородое вспоминает о том, что он Карпов, а помощник киномеханика Василий Васильевич Шубин, прошедший войну в тыловых частях, ведет себя смиренно. Будет готовиться к встрече Дня Советской Армии еще один член жилищной комиссии – разнорабочая Таежнинской сплавной конторы Валентина Осиповна Сосина, женщина особенная, занятная и битая-перебитая.

До войны Валька Сосина считалась самой красивой девушкой в Таежном, да и после фронта вернулась, как выразился один из поселковых стариков, «при большом достижении» – белокурая и завитая на немецкий манер, с перламутровым аккордеоном и с любимой песней: «Бьется в тесной печурке огонь…» Действительно, в первый вечер после возвращения из Берлина Валька Сосина прошлась по поселку в туго натянутых хромовых сапожках, с перламутровым аккордеоном на груди, с черепаховым гребнем на затылке, с пышным шелковым бантом под черным жилетом… Через три дня она вышла замуж за председателя орса, несколько месяцев жила с ним, а на октябрьские праздники укатила в областной город, чтобы вернуться в Таежное только через десять лет – без аккордеона, увядшей и незамужней.