Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Начал положили, нас благословили, заручили, обменялись подарками: я ей подарил колечко, а она мне поясок. Нам наказали: теперь вы жених и невеста, после заручения с другими девчонками не играть, также невесте с другими парнями не играть, и до свадьбе жить чисто и непорочно, Богу молиться и правила нести. Чтобы всё прошло благополучно, выпили по три чарки бражки, я поклонился всем до земли, поблагодарил, и разошлись все по домам.

Приходим домой, Евдокея говорит:

— Что ты настроил, Данила! Тятя не приедет, так как ты жил беззаконно, тятя сказал: «Как хочет, пускай женится, я ему помогать не буду».

Я не знал, и ето меня обожгло.

— Но Евдокея, сама же слыхала: добры люди во всём помогут. Ну что, придётся отрабатывать. Евдокея, посмотришь, что тятя приедет.

Она отвечает:

— Я не думаю, сам знашь, какой строгий он у нас.

Я ничего не ответил, и утром рано сял письмо писать. Я знал, что тятя не так уж и строгий, как уж кажется. Когда я рос, он меня любил боле всех, потому что угождал даже в минимах деталях, и сердце чувствовало: он меня не покинет в таким сурьёзным намерении, он знает, что он обязан так поступить. И вот сажусь письмо писать.

Тятя, мама, здорово живёте!

Пишет вам ваш многогрешный сын Данила. Простите мня, многогрешнаго, сами знаете: жил не по закону, обижал вас, причинил вам боль в сердыце. Знаю, что не спали, переживали обо мне. Что сказать, нет никакого оправдание мне, во всем признаюсь, толькя я виноват. Простите меня, Бога ради, недостойнаго, и помогите, ради Бога, обвенчаться с выбранной невесткой, Марфой Фёдоровной Килиной. Девушка порядошна и религиозна, я об ней души не чаю.

Вчера начал положили и заручились, свадьба доложна быть 2 октября старого стиля. Тятя, мама, всё зависит от вас, ради Бога не откажите, приезжайте обои и благословите. Надеюсь, что обрадываете и приедете. Передавайте земной поклон бабе Евдокее С., знаю, что больная, и сердыце предчувствовает, что больше не свидимся, и сердцу больно, как мне её жалко. Тятя, мама, обещаюсь жить по закону и вам не приносить боли, а только радости и веселье, и желаю вам долгой жизни, увидеть внучат и правнучат.

Тятя, мама, ишо раз прошу, приезжайте, не оставьте без внимание.

Простите мня, Бога ради, и благословите, многогрешнаго, а вас Бог простит и благословит.

Писал аз многогрешный, дорожащей вас и любящей вас Данила Зайцев.

На самом деле, когда я собрался с Аргентине ехать в Уругвай, баба Евдокея Савельевна жила у нас, она мне наказывала:

— Данила, я больная, не знаю, Господь приведёт, свидимся или нет, едешь в чужие и незнакомые люди, слухи всякие идут, но знай одно: ежлив верят во Святую Троицу, символ веры, крестят во Святую Троицу в три погружение, соблюдают четыре поста, бракосочетание, покаяние, смотри догматы церьковные, — ежлив всё правильно, переходи к ним, доржись и молись с ними.

Мы с ней простились, она меня благословила со слезами и сказала:

— Сынок, доржись.

Ето расставание для меня было очень трогательно, я бабу очень любил. Так и получилось: после нашей свадьбы, через два месяца, баба умерла, оставила толькя добрую память.

Евдокея меня упрекала: что поторопился; родители не приедут; будуща тёща проблематична: люди говорят, она много фокусов настроила в деревне; что я ошибаюсь в своим выбором и ишо не поздно, можно отказаться и взять другую.

— Евдокея, во-первых, родители приедут; невесту я выбрал не для того, чтобы отказываться, я её люблю; будуща тёща така-сяка — мне с ней не жить.

11

Девишник шёл как по маслу. Каждый вечер, как приходил на девишник, невеста встречала, кланялась мне в землю и целовала трижды — такой обычай был. Я приносил девчонкам шоколадок, конфет, пряников, семечек, оне мне пели девишны песни, я им платил и невесту целовал. Было весело. В воскресенье и в праздники ходили в лес, играли в хороводы. Девишник прошёл благополучно.

На третьяй неделе в пятницу получил от тяти телеграмму, сообчает: немедленно явиться в Буэнос-Айрес. Я обрадовался:

— Ну что, Евдокея, хто прав?

Она смеётся:

— Но, Данилка, настойчивой же ты!

— А как ты хошь, под лежащай камень вода не подтечёт.

В понедельник отправляюсь в Буэнос-Айрес, стречаемся с тятей у Беликовых [46]. Какая была радость! Тятя ласковый, вежливый.

— Но, Дашка, молодец! — и заплакал. И я заплакал. — Ну, что покупать на свадьбу? Давай пойдём.

Пошли по магазинам и давай покупать что надо, всё набрали за два дня, тятя мне и невесте купил по дорогим часам, а я невесте купил бисеры и сапожки.

Приезжаем в пятницу вечером, после ужина идём на девишник, невеста нас стречает по обычаю, будущему свёкру кланяется в ноги, целует. Идём знакомиться с будущими сватовьями — встреча-радость, разны вопросы-ответы, улыбки-смешки. У нас на свадьбу всё готово, у невесте тоже всё готово. В субботу в 3 ч. п. м. несу невесте веник, чтобы подружки невесту попарили в баньке, девчонкам подарки, сажу девчонок за стол, угошаю и благодарю, что невесте помогли справиться с приданым.

Вечером после вечерни попросил наставника, чтобы нас свенчал завтра. Наставник сказал: