Повесть, которая сама себя описывает

— А вот и ошибаешься, — не соглашался Олег. — Рабочие могут быть разными. Одно дело — квалифицированный рабочий, например, на сборке космического модуля «Союз». Вот это действительно современный рабочий, представитель рабочего класса, настоящий гегемон! А если кто стружку из-под станка выгребает или говно из-под слона, да вечно пьяный, да еще педераст, то какой же он рабочий? Это люмпен-пролетарий, элемент, по большому счету, даже социально вредный.

— Вы заманали, философы, — вернул спорщиков к реальности несколько поуспокоившийся, однако по-прежнему смотревший на обувь Стива. — Лучше скажите, что с ними делать будем. И с кроссовками.

— Кроссовки помыть бы можно, — нерешительно включилась в разговор девка.

— А хиппанов бы в милицию, — столь же неуверенно высказался Кашин.

— Да ну, — махнула рукой бабка. — Какая тут милиция, да еще в такое время! Им и так наука будет. А обувку помыть обязательно! Прямо сразу замыть холодной водой, и ни пятнышка не будет видно.

— Ну да, — склонил голову набок Стива. — Так уж и не будет? И где мы сейчас холодную воду возьмем? Что я, с пятнами на кроссах ходить должен?! Да еще от этой крови пидорской! А этих, значит, отпустить?! — снова рассердился он. — Ну уж нет! Слышь, Киря, ты же в резиновых сапогах, давай ты их отметелишь.

Хиппаны, услышав такое, вздрогнули. Джонни даже решился приподнять голову и тихонько загнусить: «Меня-то за что, ребята?..»

— Заткнулся! — скомандовал Стива.

Джонни заткнулся.

— Да ну… Зачем это… — засомневался Кирилл.

— А давай я! — неожиданно предложил Кашин, поднимаясь с места.

— Ой, да бог с ними, Олег! — всплеснула руками девка и схватила Кашина за руку. — Не надо ничего этого! Вы садитесь. Яблочка не хотите? Они сладкие!

Польщенный Кашин сел.

— Хочешь яблочка ночного, сбитня свежего крутого… — обиженно засопел Кирюша.

Хотя не очень-то и обиженно. Все-таки свое от этой девоньки он уже получил, кончил об нее. Кроме того, все маленькие волосики на его теле хотя уже давно легли на место, но поднявшая их мысль осталась, а это была, безусловно, мысль! И он собирался ее подумать.

— Ну-ка, сыночки, — подсуетилась бабка и подняла тряпку с ведра. Яблоки действительно были ничего себе для местных, что сразу оценил Олежек, взял яблоко и с аппетитом захрустел. Кирюша вообще отечественных яблок отродясь не видел, ничего оценить поэтому не мог, но из вежливости тоже стал есть, и ничего, оказалось не так уж страшно на вкус. Туземные яблоки были гораздо меньше нормальных, гораздо мягче, все в каких-то пятнышках, но сладкие.

Стива не собирался жрать немытые яблоки из помойного ведра. Но не стоять же столбом, он приказал хиппанам лежать и подсел к компании. Яблоки, которые охотно уплетали его недалекие спутники, были, как и все туземное, покрыты паршой и сифилисом, кроме того, даже у девки под ногтями было грязновато, бабкины же руки он из принципа не стал рассматривать, не ожидая от такого рассматривания ничего хорошего.

— Хочешь шоколадку американскую? — предложил он девке.

Та с достоинством отказалась, продолжая сосредоточенно жевать яблоко. Стива, как и Кирюша, не особенно ей понравились, потому что Олег был гораздо красивее. Предложение же американской шоколадки девушка восприняла как намек на ее продажность, а она была честная. Но все-таки при отказе она улыбнулась очень любезно, так как была восхищена Стивиным героизмом.

— Какать хотите, — сказал Стива.

Глава восьмая

РАЗЪЕЗД

Вагон стал притормаживать.

— Вот уж и Разъезд, — сообщила бабка. — Тут болото прямо в двух шагах, как раз пятна-то и замыть.

— В болоте, что ли?! — ужаснулся Стива.

— А оно ничего, доброе, из тут него ручеек вытекает, так совсем чистенький, пить можно, — заверила бабка.

«Это вам пить можно, а кроссовки белые!» — чуть не сказал Стива, но удержался.

— А трамвай нас дожидаться будет, да? — возразил Кирюша.

— Подожде-о-т, — нараспев ответила бабка и сказала: — Ты, Верка, иди там, помоги.

Верка! Вот имечко-то еще, прости господи!

Тут вагон зашипел, задергался и остановился.

— Все, Разъезд, — сказал Олег.

— Что еще за разъезд такой?

Пришлось объяснить тупицам, что это за разъезд такой. Что протянута однопутная узкоколейка и двум вагонам, идущим навстречу, чтобы разъехаться, нужен разъезд. Здесь дорога раздвояется, а потом обратно сдвояется. И вагон перед этим разъездом должен остановиться и стоять, дожидаясь встречного братца. Потом они разъезжаются, и все.

— А если он опоздает?

— Будем ждать, пока не приедет.

— И сколько прикажешь ждать?

— Я же сказал — пока не приедет.

— Охереть.

Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны. Однако ж и не меньше.

Сначала, приказав гегам лежать (они пытались канючить, что им надо выходить, но Стива легко их убедил, что не надо), пошли к болоту. Точнее, к ручейку, из него вытекающему. Ручеек представлял собой проходящую под рельсовым полотном огромную бетонную трубу, откуда с шумом выливалась вода и стекала дальше в пруд.