Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Чистоплюев внимательно выслушали и мягко, по-товарищески, попеняли на пережитки буржуазности в сознании. Возмущенного («Какая градация? Виновны все!») министра юстиции успокоили. И разъяснили всем ситуацию от и до, зачитав письмо тов. Димитрова: «Обвинение должно показать хищное лицо немецко-фашистского империализма и, следовательно, величие освободительной миссии Советского Союза, Красной армии и их союзников. Важнейшая задача — подчеркнуть, что русские вторично освободили Болгарию, доказать, что буржуазия есть оплот фашизма, а династия — коварный агент Германии».

Ясно? Отлично. Теперь конкретика. Регентов, министров Филова, а в придачу Божилова — «филовскую куклу» — и советников, раз уж до царя не добраться, — всех под корень. Оставить в живых — «царицу с ее мальчиком», которым вообще ничего не пришьешь, и, хрен с ней, княгиню Евдокию. Да еще Станислава Балана (тут тов. Костов как честный человек отдал должок однокласснику, спасшему его от расстрела два года назад). Но тогда уж никакой пощады ясновидцу, потому что двое помилованных — уже перегиб в сторону буржуазной мягкотелости.

Багрянов? Под корень, вместе со Станишевым и Драгановым. Пусть пеняют на себя, что генералы их не слушали. И вообще, меньше надо было крутить амуры с англичанами. Муравиев со товарищи? Хм. Ну да, антифашисты, и войну Рейху объявили бы, не прояви тов. Маринов смекалку. Всё так. Беда в том, что вопрос политический. Хотя...

Ладно, можно не стрелять. Чай не звери. Революция гуманна. Но и не оправдывать же. Пусть сидят, а по срокам будем посмотреть. Лучше пусть побольше — если что, потом можно скостить.

Аналогично и с депутатами: допустим, 70 процентов под корень — сами выбирайте кого, а остальные пусть живут.

Только, чур, «никто не должен быть оправдан. Соображения гуманности и сострадания не должны играть роли». Такова позиция тов. Димитрова. Всё ясно? Ну и славно. Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!

КОЗЛЫ ОТПУЩЕНИЯ

О дальнейшем — как можно короче, без ненужных изысков. 5 января из Москвы, выкачав всё, что те знали, досуха, вернули будущих подсудимых. Вернее, осужденных — о деталях будущего вердикта в партийных организациях под подписку осведомляли еще за месяц до 1 февраля, когда приговор по «Делу № 1» и «Делу № 2» был зачитан.

В общем, высшую меру получили регенты, включая князя Кирилла, 22 министра (двое заочно), 67 депутатов, 47 высших офицеров и восемь царских советников, причем было подчеркнуто, что «депутаты, избежавшие смертных приговоров, могут быть повторно привлечены к ответственности по тем же делам в своих избирательных округах, судимы и казнены».

В принципе, сидевшие на скамье подсудимых не были ангелами, многим ничего иного по совокупности и не светило (и поделом!), но тем не менее уникальной особенностью шоу можно признать тот факт, что никакие смягчающие или даже оправдывающие обстоятельства — а таковых у значительной части было в избытке — в отношении тех, кого решили «обнулять», не работали.

Добротная предварительная работа обусловила гладкость процесса: прокуроры пели соловьями, судьи не маялись сомнениями, адвокаты, с которыми перед тем очень внятно побеседовали, либо вообще отказались принимать дела, либо, по просьбе властей всё же согласившись, бубнили нечто невнятное.

Единственный сбой случился с Димитром Гешевым. С одной стороны, он как вице-спикер от «партии власти» подлежал высшей мере наказания, однако его роль в спасении евреев была общеизвестна, — и адвокат, представлявший общину, рвал и метал. А учитывая, что в списке обреченных значились практически все «заступники», получалось как-то неловко, — так что в конце концов после пары звонков куда надо и откуда следует, «вышак» заменили «полторасиком»[165]. А чтобы счет был ровным, вместо спасенного вписали некоего министра, ранее намеченного жить.

В целом, считая и эти, и дальнейшие процессы, через Народные суды прошли (официально — про неофициальные данные не будем) 11 122 человека. Оправдали 1516 (в провинции — на главных процессах оправданий не было), выпустили в связи с прекращением дел — 451, 1305 получили пожизненное, больше двух тысяч — различные сроки (правда, из тех, кто выжил в лагере, полностью не отсидел никто — выпускали, как правило, раньше). К стенке встали, не считая «заочных» и «посмертных», в общей сложности 2875 приговоренных.