Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

И далее сравнения: в Румынии приговоры «постыдно мягкие» (и там возможны отклонения от коммунизма), в Венгрии — лучше, но там «мало» (и там, не дай Бог, дойдет до мятежа, который придется подавлять куда большей кровью), во Франции вообще «издевательство над ожиданиями французских коммунистов» (и это вполне может кончиться проигрышем коммунистами выборов), как и в Италии, где «всё прощено и перечеркнуто бессудным убийством Муссолини». А в Германии — «просто насмешка над реальным правосудием» (и вот увидите, она будет «смотреть в рот международному капиталу»). Даже братская Югославия, «будем честны, карает смертью только тех, кто сжигал населенные пункты, убивал гражданских лиц и пленных партизан. Да еще самых главных негодяев. Только их! Да и то с личного позволения тов. Тито. За всё остальное — малые сроки и мелкие штрафы. Не смешно ли?».

И на этом фоне: «наш суд — непревзойденный международный бриллиант, сияющий в драгоценном венце истории нашего героического народа. Благодаря тому, что сделано, никакие отступления от движения к коммунизму, никакие отклонения от пути дружбы с Советским Союзом невозможны. Нет сомнений, этот результат обусловлен главным образом решимостью нашей славной партии, которая приняла это решение и организовала процесс».

Вот так-то.

И ведь в очень многом, если не во всем — как в воду глядел.

Впрочем, вся эта теория ЦК БРП, «зарубежных» (пока еще) вождей, да и «инстанцию» волновала мало. Дело сделали, проблему закрыли, и на повестку дня вышли новые актуальные вопросы, и в первую очередь — вопрос о выборах в Народное собрание, избежать которых было нельзя, да и избегать не следовало. А тут были проблемы.

Невероятный размах активности «красных», тянувших под себя всё, до чего дотягивались, пугал союзников. Фронт заметно потрескивал, а распада коалиции допускать не следовало ни в коем случае: крутость крутостью, а самостоятельно идя на выборы, коммунисты, по всем прикидкам, взяли бы много, но никак не больше трети голосов. Это не устраивало Москву, не имевшую ни возможности, ни желания оказывать им силовую поддержку.

Поэтому в марте, в самый разгар работы Народных судов, пришлось проводить съезд комитетов ОФ и на съезде вести себя мудрее змия и ласковее котенка, — и получилось очень удачно, потому что в итоге союзники, всерьез боявшиеся «красной узурпации», купились. Даже руководство недоверчивого «Звена», упрямо не верившего в «искренность и прочность комбинации», с удовольствием отметило, что «съезд окончился неожиданно хорошо».

Вот только никогда не бывает так, чтобы хорошо было полностью, без единой задоринки. Если «Звено» удалось убедить, а эсдеки и так не особо брыкались, то с «земледельцами», без которых на выборы идти было бы безумием, оказалось куда сложнее. Настолько, что персональный вопрос о позиции легендарного д-ра Гемето завершился ордером и взятием его под домашний арест. Этого делать было нельзя, но и не сделать этого было невозможно, — и ситуация очень напрягала...

СМЕХ И СЛЕЗЫ

Как ни парадоксально, расстрельные процессы февраля 1945 года, чисто по-человечески шокировав многих, с политической точки зрения были большинством восприняты положительно. «Как бы то ни было, — рассуждал один из лидеров Фронта, ничуть не "красный", — поле расчищено для новых всходов». И действительно, полное уничтожение сформировавшихся за четверть века «обойм» вселяло надежду на то, чтобы постоять у руля, всем, кто при старом режиме, невзирая на былые заслуги и амбиции, безнадежно сидел в кювете.

В этом смысле Отечественный Фронт себя исчерпал, а потому значительная часть политиков стремилась уйти в одиночное плавание. В первую очередь, конечно, «земледельцы», лидер которых, д-р Гемето, всю войну просидевший в Каире под крылом англичан (и скорее всего, у них на подписке), не был связан с «красными» никакими обязательствами, зато был связан инструкциями Лондона, требовавшего позаботиться о том, чтобы Болгария не стала «совсем советской».