Повесть о доме Тайра

Ветер в долинах меж тем
с каждым днем бушевал все сильнее,
Низко сгибая мискант —
и прохладою осени вея.
Брызги прозрачной росы
осыпались с пожухнувших хаги.
Песня вечерних цикад
оглашала поля и овраги.
Перекликались сверчки,
к нестройному этому хору
Риса колосья порой
добавляли глухие укоры.
Клены, что в дальних горах
красовались, багрянцем одеты,
Ливнем опавшей листвы
провожали ушедшее лето.
Осени поздней закат,
что внушает печаль и тревогу,
Души скитальцев томил,
против воли избравших дорогу.
О, как хотелось бы им
вопреки этой доле превратной
Снова хоть раз повидать
город царственный, девятивратный,
Где созерцаньем цветов
наслаждались, бывало, весною,
В бухте Ясима пришлось
им с осенней прощаться луною...
И, воспевая луну,
вспоминали они о столице —
Не просыхали от слез
беглецов исхудавшие лица.

А князь Юкимори свои сокровенные думы поведал в стихотворении:

И ныне, как прежде,
луна с высоты озарит
ночлег августейший,
но сердце исходит тоскою
вдали от престольного града...

В двенадцатый день той же луны князь Нориёри, правитель Микавы, выступил в поход против Тайра. Больше тридцати тысяч всадников насчитывалось в его дружинах, и было среди них много выдающихся самураев. Покинув столицу, прибыли они в край Харима, в гавань Муро.

Не дремали и Тайра; прошел слух, что боевые ладьи их, числом более пятисот, прибыли в Кодзиму что в краю Бидзэн. Военачальниками поставили сыновей покойного князя Сигэмори — Сукэмо-ри, Аримори и Тадафусу а старшими самураями назначили Кагэцу-нэ, Морицугу, Тадамицу и Кагэкиё. Узнав об этом, Минамото покинули гавань Муро и тоже устремились в край Бидзэн, где и встали боевым станом к западу от устья реки, у пролива Фудзито.

Всего лишь пять те, не больше, разделяло противников, но без кораблей преодолеть такое пространство не так-то просто, и многочисленная рать Минамото, расположившись у пролива, в горах, день за днем понапрасну теряла время. А в войске Тайра молодые воины, самые задорные и отчаянные, то и дело выплывали в море на небольших ладьях, размахивали высоко поднятыми веерами и дразнили: «Что ж вы медлите? Пожалуйте сюда, просим!» «Вот незадача! Что же нам делать?!» — в сердцах роптали воины Минамото.

В это самое время, двадцать пятого дня той же луны, ночью, Морицуна Сасаки, самурай Минамото, подкупил местного жителя, одарив его белым косодэ, штанами и кинжалом в дорогих ножнах. И, задобрив столь щедрым даром, спросил:

— Нет ли здесь, в этом море, мелкого места, где можно верхом на коне перебраться на другой берег?

И тот ответил:

— Много жителей населяет берега этой бухты, но брод известен немногим! Я-то как раз знаю отлично! К примеру, в новолуние отмель, смахивающая на мелководную речку, находится на восходе, а в конце луны, на закате, — этак на десяток те дальше... По этим отмелям проще простого перебраться на коне на тот берег!

Обрадованный таким ответом, Сасаки, не сказав ни слова даже своим вассалам, украдкой покинул ночью боевой стан и, раздевшись донага, вместе с проводником попытался отыскать переправу В самом деле, море оказалось здесь неглубоким. В иных местах вода доходила до колен, до поясницы, до плеч, однако ноги касались дна; в других — покрывала с головой. Где было глубоко, там они плыли, но вскоре снова добирались до мелководья.

— К югу отсюда гораздо мельче, чем к северу... — сказал проводник. — Однако мало проку нагишом явиться туда, где ждут в засаде враги с луком и стрелами наготове! Нужно возвращаться обратно!

«В самом деле!» — согласился Сасаки и повернул назад. И еще он подумал: «Нельзя доверять смерду! Кто-нибудь другой тоже его подкупит, он и тому укажет брод... А надо, чтобы переправу ведал один лишь я!» — и, рассудив так, он пронзил кинжалом своего провожатого, отрезал ему голову и швырнул ее прочь.

В двадцать шестой день той же луны, близко к часу Дракона, Тайра опять выплыли в море на небольших ладьях и, размахивая веерами, стали звать и манить: «Что ж вы медлите? Сюда, витязи Минамото!» Но Сасаки уже знал брод: поверх пестрого боевого кафтана облачился он в черный панцирь, вскочил на мышастого коня и, взяв с собой семерых вассалов, на скаку бросившись прямо в воду, устремился вперед.