Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

— Что же можно услышать, если осенний туман всю землю окутал?

— Никак не рассеется густой туман, и ничего различить не могу я, — произнесла она.

— Никак не иссякнет в сердце любовь, и живу я в печали, — вздохнул Накатада.

— Но многие были бы рады принять вас в своё жилище, — промолвила она.

‹…›

— Ведь говорят: средь облаков жилище он ищет, — продолжала девушка.

— И видно только луне, как бродит он средь облаков.

— Но ведь это только белые облака! — воскликнула Хёэ.

— Я хочу сказать серьёзно, — изменил тон Накатада. — Луна и солнце ‹…›. Почему время проходит, а всё так и остаётся нерешённым? И в конце концов обо мне, по-видимому, даже не вспомнят.

— Луна не светит, что же я могу разобрать? Ведь сегодня последний день месяца, — уклонилась от ответа Хёэ.

– ‹…› Странно, что как только заведёшь серьёзный разговор, все от него уклоняются. Нет, не тебя я имею в виду. Бессердечно сажать человека всегда у изгороди. Нет ничего печальнее на свете, чем одинокая жизнь, — продолжал Накатада. — О, моя милая! Напрасно я жду от вас участия! Руки устали, но сам собой распускается узел[705]. Сейчас уже что говорить…

Услышав это, Фудзицубо решила ответить молодому человеку:

— Разве не развязывают шнурка у вьюнка «утренний лик»[706].

— Если уж поднялся ветер, то пусть он принесёт пользу, — сказал Накатада. —

О, дующий вечером

Осени ветер!

Капли росы унеси

С ложа из трав,

На которое путник ложится[707].

И нет рассвета, чтобы слёзы не лились на моё одинокое ложе. Фудзицубо ответила:

— Вымокло всё изголовье

Бездушного кавалера

От капель росы.

А ветер осенний

Все их несёт и несёт[708].

Кто будет утверждать, что нет таких, кто не забывает своих клятв?

— Наговор! — воскликнул Накатада. —

Не устаёт ветер осенний

Листвой деревьев играть

В этом саду.

Напрасно его

Непостоянным считают.

Кажется, нет никаких доказательств — в чём же моё непостоянство?

Фудзицубо на это ответила:

— Стоит осеннему

Ветру подуть,

Как листья хаги желтеют.

Как же не звать

Этот ветер непостоянным?

Какое уж тут доверие!

— Разве это всё не из-за вас? — ответил Накатада. —

Как только дохнет

На листья хаги

Ветер осенний,

Забьётся сердце у девы,

Что милого ждёт с нетерпеньем.

Фудзицубо засмеялась:

— Ветер вокруг

Изгороди цветочной

Напрасно шумит.

Ни один из цветов

Ему не ответит.

— Ах, как это досадно! — вздохнул молодой человек. —

Листья хаги

К ветра порывам

Равнодушны остались.

Но нет ли живой души,

Чтоб тайно его призывала?

* * *

В то время слуги, посланные из дворца Человеколюбия и Долголетия, повсюду искали Накатада, но найти не могли. «Неужели он ушёл?» — негодовал император. Слуги отправились в караульню Императорской охраны, Накатада там не было, но сопровождающие его сидели на месте.

Император требовал найти молодого человека:

— Только что из шатра Левой охраны слышались несравненные звуки цитры, Накатада не мог уйти далеко. Но если он ушёл домой, непременно пошлите за ним. Все поиски были тщетными.

— Я во что бы то ни стало хочу видеть Накатада. Неужели никто не может его найти? Знаешь ли ты, где он скрывается? — обратился император к Канэмаса.

— Он только что был здесь. Разве уже ушёл? Да, его тут не видно, — ответил тот.

— Если он ушёл, пошлите за ним, — приказал император.

— Не похоже, чтобы он ушёл. Это было бы странно, — сказал Канэмаса. — Вот и военачальник Судзуси здесь. Может быть, вы велели, чтобы он поиграл на кото? Тогда он сбежал, услышав об этом. Поистине, он странный человек. Как только речь заходит о кото — скрывается бесследно. Не приказать ли вам для видимости унести инструмент и не отпустить ли придворного Судзуси? А то он чего доброго и вправду уйдёт домой, — сказал Канэмаса.

— Я согласен, — сказал Судзуси, встал и отошёл немного от императорского сиденья. Увидев Ёридзуми, он сказал: — Я ухожу. Если меня будет звать государь, скажите, пожалуйста, что я играл на лютне ‹…›. — Он говорил не настолько громко, чтобы Накатада мог его услышать.

Судзуси отправился во дворец, где проживала Фудзицубо.

— Кто там? — спросил Накатада.

— Это Судзуси, — был ответ. — Государь очень сердится, что ты исчез. Со мной ты поступаешь так, что кстати вспомнить об осеннем ветре[709]. Ты взял и спрятался. Император требует разыскать тебя во что бы то ни стало.

— Тише, тише, молчи! — сказал Накатада.

— Твой отец по приказу императора повсюду тебя разыскивает. Нехорошо так относиться к родному отцу! — продолжал Судзуси.

— В такой день, как сегодня, никто не признает ни отцов, ни детей.