Повесть о двух городах

Mr. Stryver was lying back on his sofa, winking at his ceiling.	А мистер Страйвер, оставшись один, растянулся па диване, уставился в потолок и, припоминал беседу, подмигивал сам себе и довольно ухмылялся.
XIII. The Fellow of No Delicacy	Глава XIII Грубая личность
If Sydney Carton ever shone anywhere, he certainly never shone in the house of Doctor Manette.	Если Сидни Картону и случалось где-нибудь блистать, то никак не в доме доктора Манетта.
He had been there often, during a whole year, and had always been the same moody and morose lounger there.	Вот уже целый год как он бывал там, и довольно часто, но держался все так же замкнуто и угрюмо.
When he cared to talk, he talked well; but, the cloud of caring for nothing, which overshadowed him with such a fatal darkness, was very rarely pierced by the light within him.	Когда его иной раз удавалось вовлечь в разговор, он говорил интересно, занимательно. Но его, казалось, ничто не занимало, и сквозь, этот губительный мрак полного безразличия ко всему редко прорывался свет, сиявший в его душе.
And yet he did care something for the streets that environed that house, and for the senseless stones that made their pavements.	И все-таки ему, по-видимому, были не совсем безразличны эти улочки, примыкающие к тупику, и эти бесчувственные плиты тротуара под окнами тихого дома.
Many a night he vaguely and unhappily wandered there, when wine had brought no transitory gladness to him; many a dreary daybreak revealed his solitary figure lingering there, and still lingering there when the first beams of the sun brought into strong relief, removed beauties of architecture in spires of churches and lofty buildings, as perhaps the quiet time brought some sense of better things, else forgotten and unattainable, into his mind.	Как часто, не находя себе места, когда и вино не помогало ему забыться хотя бы на время, он точно потерянный бродил здесь целыми ночами. Как часто в первых проблесках серого рассвета смутно выступал во мгле печальный силуэт одинокого человека, медлившего расстаться с этими улочками, медлившего покинуть их до тех пор, пока первые солнечные лучи, брызнув на шпили церквей, на крыши высоких зданий, внезапно не открывали взору чудесную строгую красоту четко обозначившихся стройных архитектурных линий и контуров; быть может, и его душе открывалось в этот тихий час нечто прекрасное, невозвратимое, утраченное, недостижимое.
Of late, the neglected bed in the Temple Court had known him more scantily than ever; and often when he had thrown himself upon it no longer than a few minutes, he had got up again, and haunted that neighbourhood.	В последнее время его убогое ложе в Тэмпл-Корте пустовало чаще обычного; случалось, вернувшись к себе, он бросался на кровать, но, полежав несколько минут, вскакивал и опять уходил бродить возле того тупичка.