Повесть о фронтовом детстве

Все быстро построились, наступила тишина. Капитан беспокойно смотрел то на двери штаба, то на строй. В дверях показался наш Батя.

Капитан крикнул: «Смирно!» – и пошел ему навстречу. Батя выслушал рапорт, поздоровался с бойцами. Капитан по листу медленно прочитал приказ.

– Старшина Дёмушкин! – первым назвал он Петра Иваныча. – Награждается орденом Отечественной войны второй степени.

Пётр Иваныч крепким шагом вышел из строя. Батя вручил ему орден, улыбнулся и что-то тихо сказал, видно веселое, потому что и Пётр Иваныч улыбнулся в ответ.

Капитан называл другие фамилии, а я всё ждал, когда же он Витину назовет. Наконец-то!

– Красноармеец Соколовский Виктор Валерьянович. Награждается орденом Красной Звезды.

Витя по привычке расправил гимнастерку под ремнем и подошел к Бате. Батя и на него посмотрел веселыми глазами, вручил орден и крепко пожал руку.

Все получили свои ордена и медали и стали расходиться.

– Витёк, прикрепи, – попросил Пётр Иваныч.

Витя привинтил ему орден как раз под красной полоской. Потом Пётр Иваныч прикрепил орден Красной Звезды к Витиной гимнастерке.

После праздничного ужина, который дядя Вася устроил в честь Петра Иваныча и Вити, разведчики вышли на улицу. Я остался один в комнате, но мне стало скучно, и я пошел искать наших.

Пётр Иваныч, Витя и дядя Вася устроились на последней ступеньке крыльца.

Я неслышно присел над ними.

– Ордена эти неспроста дали, – сказал Пётр Иваныч. – Раз дело до орденов дошло, скоро наступать будем. Да и пора! А то от фронта отвыкнешь и воевать не захочешь.

– А как с Федей быть? – спросил Витя. – Опять мальчишку тащить под пули да снаряды?

– Думал об этом. Капитан Чумин в академию едет. Фёдора с собой прихватит, в Суворовское определит. Я уже говорил с ним.

– Оно, конечно, так… – вздохнул дядя Вася. – Без учения худо ему. И здесь не место. А всё равно жалко. Скучно без Федюшки-то будет.

Я тихонько встал и пошел в комнату. Никуда я не поеду. Спрячусь и тайком пойду на передовую. А оттуда меня уже не отправят.

Часть четвертая В обороне

Глава первая Передний край

Артналет

Было еще рано, но мы с дядей Васей уже вовсю работали. Летом, чтобы побольше сделать, надо подниматься до солнца, а то потом, в жару, здорово устаешь, и работа не ладится.

Пётр Иваныч приказал выкопать щель, чтобы разведчики могли укрыться в ней от бомбежек и артиллерийских обстрелов. Место для щели дядя Вася выбрал за хатой, и сейчас я копал с одного конца, а он – с другого.

Все вышло по-моему. Ни в какое Суворовское училище я не поехал. Нас по тревоге бросили на передний край. Всю дивизию. Тут уж было не до меня. Да и капитан Чумин тоже никуда не поехал.

Мы шли ночью очень быстро. В темноте заняли оборону. Чуть свет фрицы пошли в атаку. Но наши их так встретили, что от злости фрицы взбесились. Только пехота одну атаку отобьет, лезут во вторую, вторую отобьет – в третью идут. К вечеру фрицы поняли, что ничего у них не получится, и стали в оборону.

Наш взвод в бою не был. Я сам слышал, как Батя сказал Петру Иванычу:

«Вы свое дело сделали. За разведку снова к орденам представлю. Если бы не вы, наделала бы эта эсэсовская дивизия бед. Кто знает, где бы встречать ее пришлось».

Вечером, когда бой кончился, Витя привел нас в хату. Впереди поднималась высота, за которой был наш передний край. До него, как говорил Витя, было километра полтора. Слева неслышно текла река, а справа, за дорогой, был хутор, в котором разместился штаб полка.

Только мы устроились в хате, как разведчики стали собираться на передний край. Я хотел пойти с ними.

– А ну-ка иди сюда, Аника-воин! – сердито позвал Пётр Иваныч. – Становись, пятки вместе, носки врозь! Слушай внимательно. Ежели на передний край без спросу полезешь, сразу в тыл походным маршем зашагаешь! Понял?

– Понял.

– Ты – почтальон. Носи себе письма и газеты, исполняй свою службу! И чтоб анархией мне не заниматься! Марш назад!

Мы с дядей Васей остались одни. Немцы всю ночь стреляли то из пулеметов, то из минометов. К утру стрельба кончилась, и сейчас, когда мы копали щель, было тихо.

И вдруг я услышал свист снаряда. Снаряд летел прямо на нас.

– Ложись! – крикнул дядя Вася.

Я бросился на землю вместе с ним.

Над головой так оглушительно треснуло, будто раскололась сама земля. Воздух ударил в лицо, сбросил пилотку. В черном дыму взлетел песок. Послышался непонятный звук, будто надо мной повис огромный рой пчел и грозно, медленно жужжал, перед тем как наброситься на меня. Жужжание перебивали удары в стену хаты. Осколки! Это они.

Опять снаряд! Еще! Еще!

Я вжался в землю. Стиснул зубы.

Новый взрыв! Сейчас еще прилетит!

Нет. Не летит… Не летит…

Я поднял голову и встретился глазами с дядей Васей.

– Жив?

Я смотрел на него и ничего не мог ответить. В ушах звенело, кружилась голова. Дядя Вася встал, стряхнул с себя землю. Я тоже поднялся. Вокруг дымились глубокие воронки. Стена хаты была заляпана горелой землей и песком. В ней торчали осколки. Осколки валялись и на траве. Сильно пахло взрывчаткой. Стлался пороховой дым.