Повесть о Габрокоме и Антии [Эфесские повести]

В ранней юности я полюбил девушку спартанку по имени Телксиноя, и Телксиноя отвечала мне взаимностью. Однажды, во время ночных торжеств, мы встретились с ней — обоими нами руководило божество — и вкусили того, ради чего встретились. Довольно долго мы виделись тайно и часто клялись принадлежать друг другу до самой смерти. Но, видно, кто-то из богов позавидовал нашему счастью. Я был еще эфебом, когда родители решили отдать мою Телксинрю в жены молодому спартанцу Андроклу, который уже любил ее. Вначале девушка под разными предлогами откладывала брак, а потом, когда нам опять представился случай встретиться, она согласилась ночью бежать со мной из Лакедемона. Телксиноя, как и я, надела мужское платье, и я обрезал ей волосы; в самую ночь свадьбы[1] мы покинули город и пустились в путь по дороге к Аргосу[2] и Коринфу, а затем сели на корабль и отплыли в Сицилию. Сограждане, узнав о нашем бегстве, приговорили меня с Телксиноей к смерти.[3]

В Сицилии мы жили бедно, но были счастливы: нам всего хватало уже потому, что мы были вместе. Здесь же моя Телксиноя недавно и умерла, но я не схоронил ее; она попрежнему со мной, и я, как прежде, обнимаю ее и целую». С этими словами старик ведет Габрокома во внутренний покойчик и показывает Телксиною, уже состарившуюся женщину, которая ему, Эгиалею, все еще казалась молодой и прекрасной. Тело ее он набальзамировал по египетскому способу, ибо был знаком и с этим искусством.

«С ней, дитя мое, Габроком, я, как с живой, веду беседы, с ней возлежу и с ней разделяю трапезы. Когда, усталый, я возвращаюсь с рыбной ловли, ее вид меня утешает. Ведь не такой, как тебе, видится она мне; я вспоминаю, дитя, как красива она была в Лакедемоне, как хороша в дни нашего бегства, вспоминаю ночные торжества, вспоминаю наши клятвы».

В конце рассказа Габроком стал плакать: «Обрету ли, злосчастнейшая Антия, тебя когда-нибудь, хотя бы мертвую? Эгиалею дано великое утешение в жизни — тело его Телксинои. Теперь я вижу, что смерть не полагает предела истинной любви. А я блуждаю по морям и землям и до сих пор не могу ничего узнать о тебе. Увы, злосчастное пророчество! Сжалься, Аполлон, возвестивший нам небывалые беды и тяготы, яви конец предреченных мук!»

2. Габроком оставался в Сиракузах, непрестанно тоскуя; старик ободрял его как мог, и вскоре юноша даже занялся вместе с Эгиалеем его ремеслом.

Гиппотой тем временем значительно пополнил свою шайку и решил оставить Эфиопию и взяться за дела покрупнее: мало уже ему было нападать на одиноких путников, оставляя в покое деревни и города. И вот, собрав людей и погрузив всю поклажу (у него было много вьючного скота и немало верблюдов), Гиппотой покинул Эфиопию и выступил в Египет, по направлению к Александрии, снова помышляя о Финикии и Сирии. Антию он считал умершей. А влюбленный в Антию Амфином (тот самый разбойник, который сторожил ее у ямы) не в силах был расстаться с ней. Охваченный страстью и состраданием к девушке, он не последовал за Гиппотоем. Разбойников было так много, что он сумел незаметно остаться в пещере, захватив припасы, какие удалось собрать. Ночью, когда шайка Гиппотоя напала на египетскую деревню Арею, Амфином отваливает бревна, закрывавшие яму, освобождает Антию и уговаривает ее ничего не страшиться. Девушка все же напугана и полна подозрений; тогда Амфином клянется солнцем и богами Египта блюсти ее чистоту до той поры, пока она сама не пожелает уступить его просьбам. Антия верит клятвам и идет за Амфиномом. Собаки сопровождают ее; став смирными, они привязались к девушке.

Амфином с Антией приходят в город Копт; здесь они решили переждать несколько дней, пока шайка не уйдет вперед. Заботились они и о том, чтобы собаки были накормлены.

Товарищи Амфинома, напав на деревню Арею, перебили многих жителей, подожгли дома и отправились назад другой дорогой — по Нилу. В окрестных селениях они захватывают все челноки и лодки и, погрузившись на них, отплывают к Схедии…,[4] затем, выйдя на берег, проходят по остальной части Египта.

3. Между тем префект Египта получил известие о нападении на Арею, о шайке Гиппотоя и о том, что разбойники пришли из Эфиопии. Снарядив большой отряд, он поставил во главе его Полиида, одного из своих родичей, юношу красивого и храброго, и приказал выступить против разбойников. Приняв командование, этот Полиид встретился с разбойниками под Пелусием; тут же на берегу завязалась битва, и многие пали и с той и с другой стороны. С наступлением ночи разбойники обратились в бегство; большая часть их гибнет от руки воинов, лишь некоторые попадают в плен. Один только Гиппотой, бросив оружие, бежал под покровом темноты и добрался до Александрии, а там, никем не узнанный, сел на корабль и двинулся дальше. Все его помыслы были направлены на Сицилию; там, по его расчетам, было всего безопаснее и легче добыть средства к существованию; ведь он слышал, что остров обширен и богат.