Повесть о Габрокоме и Антии

Давно уже родители Антии и Габрокома, а с ними все сограждане горевали о молодых людях, так как от них не приходило ни письма, ни вести. В разные стороны уже были посланы рабы на поиски.

Сломленные горем и старостью,- родители лишили себя жизни.

Габроком направляется в Италию. Левкон же и Рода, слуги Габрокома и Антии, когда господин их в Ксанфе умер и оставил им большое наследство, реши­ли после стольких бед на чужбине плыть в Эфес, на­деясь, что молодые люди уже давно благополучно воз­вратились. Погрузив на корабль все свое имущество, они отправились в путь и через несколько дней достигли Ро­доса; услышав там, что Габроком и Антия еще не возвращались, а родители их умерли, они решили за­держаться здесь, пока не узнают чего-нибудь о своих господах.

7. Сводник, купивший у Клита Антию, вскоре по­требовал, чтобы она стояла перед его домом и завлека­ла посетителей; для этого он надел на девушку краси­вые одежды и золотые украшения. Ангия громко жало­валась. "О мои горькие беды,—восклицала она,—ужели недовольно прежней неволи, оков и разбойников, что те­перь я должна торговать своим телом? О красота моя, караемая по заслугам, зачем ты, безжалостная, неотступно преследуешь меня? Но что же я плачу и не помыш­ляю о новой хитрости, которая поможет мне сохра­нить не попранную до сих пор верность супругу?" С этими словами она продолжала путь, а сводник то ласково ее уговаривал, то принимался грозить.

Когда они пришли и Антия заняла свое место перед входом, со всех сторон стал стекаться народ, восхи­щенный ее красотой, и многие готовы были купить ее любовь за большие деньги. Девушка же, попав в тя­желую беду, находит средство к спасению. Она не­ожиданно падает на землю, словно не в силах дер­жаться на ногах, и прикидывается одержимой болезнью, которая называется священной. Страх и сострадание охватили присутствующих, так что они оставили свои намерения и поспешили на помощь. А сводник понял, что его расчеты не оправдались (он поверил в болезнь Антии), отнес девушку в дом, уложил и сам стал за ней ухаживать; когда ему показалось, что Антия, наконец, пришла в себя, он начал расспрашивать о причине ее недуга.

Девушка отвечала: "Давно уже, господин мой, я хотела тебе во всем признаться и рассказать о том, что некогда произошло со мной, но стыдилась. Теперь ничто не мешает мне, раз ты сам все знаешь.

Однажды, еще ребенком, во время ночного праздни­ка я потеряла своих и очутилась у могилы человека, который умер незадолго до этого. Кто-то поднялся внезапно из могилы и попытался меня схватить. Я за­кричала и побежала прочь. Призрак был страшен на вид, а голосом своим испугал меня еще больше. На­конец, перед рассветом, он отпустил меня, ударив в грудь и сказав, что вселяет в меня эту болезнь. С той поры я от времени до времени ею страдаю. Но прошу тебя, господин мой, не сердись, ибо я ни в чем не вино­вата. Ты ведь снова можешь продать меня, не потеряв на этом ни обола".

Сводник был раздосадован, но не сердился на де­вушку, так как был уверен, что она в своей болезни неповинна.

8. Антия, которую считали больной, была окружена заботой в доме сводника. Габроком между тем поки­нул Сицилию и остановился в италийском городе Нукерии. Денег у него не было, и он не знал, что делать, но тем не менее начал поиски, ибо Антия была целью его странствований и смыслом всей жизни. Так как старания его были безуспешны (ведь девушка жила у сводника в Таренте), Габроком нанялся в каменотесы. Это был непосильный труд для юноши, тело которо­го не было привычно к грубой и тяжелой работе. Габ­роком пал духом и непрестанно оплакивал свою горь­кую судьбу. "Вот, Антия,— говорил он,— твой Габро­ком стал последним человеком и обрек свое тело рабству. Если бы я имел хоть малейшую надежду отыскать тебя и больше не разлучаться, это послужи­ло бы мне величайшим утешением. Теперь же я, зло­счастный, может быть, напрасно изнуряю себя тяжелым трудом, а ты уже умерла на чужбине в тоске по сво­ему Габрокому. Но я верю, любимая, что ты не забыла меня даже в смерти".

Так он горевал, едва перенося непосильную ра­боту.

А Антии в Таренте снится сон. Ей привиделось, что она снова с Габрокомом, прекрасная с прекрасным, и это первые дни их любви. Потом будто бы появляет­ся другая женщина, тоже прекрасная, и увлекает ее Габрокома, а он кричит и зовет: "Антия!" На этом сон кончается.

Девушка, проснувшись, залилась слезами, считая все увиденное правдой. "Увы мне,— говорит она,— я терплю беды и переношу, злосчастная, всевозможные страдания и измышляю цепосильные женскому уму хитрости, чтобы сохранить верность супругу. А ты, Габроком, может быть, уже любишь другую, ибо мне об этом говорит сон. Зачем же я живу, зачем печа­люсь? Лучше умереть и расстаться с этой постылой жизнью, уйти от этого позорного и горького рабства. Пусть Габрокома, даже если он нарушил клятвы, не покарают боги. Я верю—он сделал это не по своей' воле. Мне же должно сойти в могилу незапятнанной".

Так она в тоске говорила и искала способа умерт­вить себя.