Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4.

«До сих пор я не осмеливалась беспокоить Вас, тем более что у меня не было повода… Но теперь моей дочери грозит опасность, и ей нельзя оставаться здесь. Вот я и подумала, не согласитесь ли Вы приютить ее? Может быть, в Вашем доме найдется укромный уголок? О, как я была бы Вам признательна! Увы, ничтожная мать оказалась неспособной оградить свое дитя от неприятностей. Одна надежда на Вас…»

Она писала это письмо, обливаясь слезами, и ей удалось возбудить жалость в сердце супруги принца. Но решиться было не так-то просто. «Отец ведь не пожелал признать ее, — думала Нака-но кими. — Теперь в живых осталась одна я. Вправе ли я брать на себя такую ответственность? Вместе с тем могу ли я допустить, чтобы дочь моего отца скиталась по миру, претерпевая лишения? Мы все-таки сестры и хотя бы в память об отце не должны чуждаться друг друга». Она поделилась своими сомнениями с госпожой Таю.

— Думаю, что у госпожи Тюдзё действительно есть причины для беспокойства, — сказала та. — Пренебрегать ее просьбой было бы жестоко. Многие сестры имеют разных, не равных по своему положению в мире матерей. Это не мешает им относиться друг к другу с участием. По-моему, с этой девушкой обошлись несправедливо.

«В западных покоях нашего дома можно устроиться вполне укромно, и если Ваша дочь пожелает… Боюсь только, что там ей будет не совсем удобно, но ежели это ненадолго…» — ответила Нака-но кими, и госпожа Тюдзё, возрадовавшись, поспешила перевезти дочь на Вторую линию. А та, только и помышлявшая о том, как бы поближе познакомиться со старшей сестрой, готова была благодарить Сёсё…

Правитель Хитати изо всех сил старался угодить зятю, но, увы, он не умел даже принять гостя как следует и ограничился тем, что разложил повсюду свертки грубого восточного шелка. Во время пиршества столы ломились от яств и шум стоял невообразимый. Низшие слуги были несколько смущены столь пышным приемом, а Сёсё радовался, что чаяния его не оказались напрасными. «Невозможно было поступить разумнее», — думал он, весьма довольный собой.

Госпоже Тюдзё не хотелось участвовать в празднестве, но ее отсутствие непременно было бы истолковано дурно, поэтому она осталась и молча наблюдала за происходящим.

Скоро хозяин отвел гостей в предназначенные для них покои. Дом его был велик, но ведь и людей там жило немало: Восточный флигель занимал Гэн-сёнагон, многочисленных сыновей тоже надо было где-то разместить, а теперь еще и Сёсё со свитой… Старшая дочь госпожи Тюдзё, в покоях которой поместили гостя, принуждена была перебраться в галерею. Скорее всего именно это и заставило ее мать, возмущенную столь явной несправедливостью, обратиться за помощью к супруге принца Хёбукё. Она не забыла, что когда-то это семейство не пожелало принять участие в ее дочери, но что ей оставалось делать? Без влиятельного покровителя положение девушки в доме правителя Хитати было весьма незавидным.

Итак, дочь госпожи Тюдзё, сопутствуемая кормилицей и двумя или тремя молодыми дамами, переехала в дом на Второй линии и поселилась в уединенных северных покоях Западного флигеля. Нака-но кими никогда прежде не видела госпожи Тюдзё, которая большую часть своей жизни провела в далеких провинциях, но они не были чужими друг другу,[44] поэтому гостье был оказан теплый прием.

С какой завистью смотрела госпожа Тюдзё на прекрасную супругу принца Хёбукё, ласкавшую прелестного младенца! «Разве я была настолько ниже ее покойной матери? — спрашивала она себя. — Нет, мы принадлежали к одному семейству. Почему же Восьмой принц отказался признать мою дочь? Не потому ли, что я была простой прислужницей? Так, вряд ли можно отыскать другую причину. И из-за этого моей дочери приходится подвергаться теперь оскорблениям». Нетрудно себе представить, как уязвлено было ее самолюбие необходимостью просить помощи у Нака-но кими.

Госпожа Тюдзё провела в доме принца Хёбукё два или три дня, следя за тем, чтобы никто не заходил в покои ее дочери, которой якобы было предписано воздержание. За это время она сумела без всяких помех ознакомиться с жизнью дома на Второй линии.

В один из дней приехал принц Хёбукё, и госпожа Тюдзё, подстрекаемая любопытством, стала подглядывать за ним сквозь щель в ширмах. Красота принца превзошла ее ожидания, ветка цветущей вишни и та… Ему прислуживали придворные Пятого и Четвертого рангов, причем каждый и наружностью и манерами превосходил ее супруга, которого она привыкла считать своей опорой и с которым не собиралась расставаться, даром что он раздражал ее своей грубостью.

Служители Домашней управы доложили принцу обо всем, что произошло в доме за время его отсутствия. Многих придворных госпожа Тюдзё не знала даже в лицо. Как раз в этот миг с посланием от Государя приехал ее пасынок, Сикибу-но дзо, имеющий к тому же звание куродо, но он не имел права даже входить в покои.