Повесть о государыне Касии

Государь лежал ничком, уткнувшись в подушку каштановой головкой, и плечи его вздрагивали от рыданий. Он был в той самой одежде, в которой он был в зале Ста Полей, – в белом нешитом платье без единой вышивки на рукавах или на поясе, – и только подол платья был украшен изображениями всяких подданных государя, – крестьян, чиновников, птиц и зверей, – и луна и солнце, вышитые на подоле, стлались у его ног. Идасси остановился, в который раз дивясь, что человек в белом нешитом платье может плакать. А государь, заслышав шаги, вскочил с постели, взглянул на Идасси полными слез глазами и вскрикнул:

– Вон!

– Почему?

– Ты еще смеешь спрашивать! Или ты не догадываешься? Ты оскорбил меня! Сегодня каждая собака во дворце будет говорить, что ты отверг мой подарок!

– Я не мог надеть присланное тобой платье, – сказал Идасси.

– Негодяй! Почему?!

– Не заставляйте меня объяснять, государь.

– Да уж чего там! Ты перетрусил моей матушки!

– Я не боюсь никого, даже бесов.

– Тогда почему?

Идасси помолчал.

– Вы прислали мне розовый кафтан, государь. Или вы не знаете, что розовый цвет – символ блуда между мужчинами? Что бы сказали при дворе, увидев меня в вашем подарке розового цвета?

Инан застыл как вкопанный. Узкие плечи его как-то поникли, и вся его стройная, изящная фигурка вдруг напомнила маленькому варвару плакучую иву над горным ручьем.

– Великий Вей, – пробормотал он, – я как-то… Но, Идасси, неужели это так распространено?

– Что?

– Ну, вот эта мерзкая вещь…

– Розовенькие-то? Да они на каждом шагу. В городе полно притонов с мальчиками для любви, у всех этих притонов вывешены розовые флаги, каких только высоких чиновников не встретишь там в скотской грязи! Да что там, – и Даттам, и Руш, и этот молодой чиновник Андарз, которого вы прочите на лучшего поэта, – все они хорошо знают, как играть на барабане в две палочки!

Император совсем опустил голову. Уши его пылали. И в то же время что-то странное бегало в его глазах – стыд, смешанный с нескрываемым любопытством.

– И… как же это делается… – наконец робко спросил он, – я имею в виду – между мужчинами? Ведь я очень хорошо знаю, как лечь с женщиной, но, Идасси, ведь у нас же нет ни Чаши Забав, ни Заводи Наслаждения…

– Не знаю и не хочу знать, – прервал его молодой варвар, – я не охотник до всякой гнусности!

Тут в покой вошел, кланяясь, чиновник с чайником на подносе. Вслед за ним внесли разные сладости и фрукты.

– Господину Идасси, наверное, пора идти, – заметил чиновник с чайником.

– Ничуть, – сердито возразил император, – мы с Идасси ночью пойдем ловить рыбу.

Чиновники переглянулись, и император вдруг покраснел.

Когда чиновники вышли за дверь, тот, что с чайником, прыснул со смеха и, наклонившись к уху другого, прошептал:

– Теперь это называется «удить рыбу».

– Интересно, кто из них удит, а кто удится? – ухмыльнулся другой чиновник.

– Тут и думать нечего, – сказал третий, – удит, конечно, Идасси, и сдается мне, у этого варвара удочка длинная и крепкая, раз ее хочет отведать Заводь Наслаждения самой государыни.

* * *

В это самое время Даттам ходил по своей роскошной спальне, поджав губы и время от времени взмахивая в воздухе рукой.

Когда Даттам останавливался у зеркала, на него глядело крупное лицо с золотыми жестокими глазами, синими мешками у глаз и квадратным подбородком.

Даттаму было не впервой сцепиться с Рушем на глазах царедворцев, и все знали, что государыня Касия не собирается предпочесть одного другому, хотя слухи про это ходили регулярно. Но Даттам знал то, что понимали немногие: Даттам находился в более уязвимой позиции. Не потому, что государыня предпочитала Руша. А потому, что Руш был только царедворец, а он, Даттам, – еще и глава эмитирующего банкноты банка. Только подпись императрицы на указе об аресте могла погубить Руша, Даттама же могла уничтожить любая паника, вызванная слухами о скором аресте активов банка.

Спасибо государыне Касии – ее слова о недельном запрете на платежи звонкой монетой гарантировали, что государство такой паники не допустит… Хотя за что спасибо? Не она ли натравливает на него Руша, а потом вытаскивает из ею же выкопанной ямы… «Дольше так продолжаться не может, – думал Даттам. – Глупая баба! Банкир не чиновник, чтобы падать и подниматься. Да и нельзя женщине править империей. Слабеет от этого империя. Чахнет».

Глава четвертая, в которой государь Инан разговаривает с коварным призраком

Между тем Идасси и государь попили чаю. Они переоделись в кожаные куртки и кожаные же сапоги выше колен, и Идасси прицепил к поясу крючки и острогу и взял корзинку для рыбы.

Когда они вышли на улицу, было чуть за полночь. Звезды висели в небе спелые и крупные, ветер лениво шевелил верхушки деревьев, и где-то далеко-далеко тявкала ручная лисица.

Идасси повел государя по знакомой тропинке, но скоро, к его изумлению, свернул вправо.

– Разве нам сюда? – спросил Инан.

– Это будет поинтересней рыбалки, – отвечал Идасси.