Повесть о карте

Синоптическая карта, врученная им перед вылетом, предупреждала: временами землю станут заслонять облака. Так и было. Тогда путь указывал компас. К Белому морю вышли точно над устьем Онеги. Облака расступились, и все, что видел Чкалов внизу, выглядело настолько знакомым, словно он рассматривал не впервые встречаемую местность, а все ту же полетную карту.

Над Землей Франца-Иосифа повернули на восток. Началась очень трудная часть пути. Обходя непогоду, девятнадцать раз меняли курс. Лобовой ветер дул со скоростью семидесяти километров в час! Попытались пробить облака вверх. Но машина начала покрываться коркой льда. Затрясло с такой силой, что, казалось, могли разрушиться крылья. Пришлось срочно снижаться до высоты девятисот метров. Обледенение прекратилось, но теперь на них обрушились потоки дождя. Снизиться еще? Рискованно. Внизу, по всем расчетам, находилась Северная Земля.

И действительно, сквозь завесу дождя они вдруг увидели скованные льдом и очень хорошо знакомые по картам очертания гористых островов.

Наконец плохая погода осталась позади. В 3 часа утра Белякову удалось по солнечному компасу проверить курс. Летели правильно, с отставанием от графика на три часа.

За то время, пока боролись с циклоном над Северной Землей, устали и Чкалов и Байдуков. Очень устал Беляков, хотя он и не сидел за штурвалом. Его вахта над полетной картой длилась без перерыва двадцать один час. Но теперь над самолетом безмятежно синело небо, а внизу расстилалась зеленая, ржаво-коричневая и серая тундра полуострова Таймыр, усеянная озерами и белыми пятнами снежников. Ориентироваться было легко, и Белякова на целый час сменил Байдуков. Он следил по карте за движением самолета, принимал и передавал азбукой Морзе радиограммы.

В 12 часов 42 минуты 21 июля на высоте 4400 метров пересекли Лену, тундру сменила тайга. Внизу проплывали горы Северо-Восточной Сибири. Полярный круг остался позади. Впервые за все время полета стало темнеть. В небе появились звезды.

Как оказалось потом, это была самая легкая часть перелета.

К Охотскому морю вышли в районе залива Бабушкина. Увидев знакомый берег (знакомый, конечно, только по карте!), Чкалов восхищенно крикнул Белякову:

— Ты молодец, Саша! Я всегда говорил, что у тебя штурманская душа!

Вскоре показалась Камчатка. Облака стлались низко. Вершины вулканов возвышались над ними, как пирамиды. В это время Беляков принял правительственную радиограмму: «Вся страна следит за вашим полетом… Ваша победа будет победой Советской власти.»

С высоты четыре тысячи метров они увидели Корякскую сопку, бухту у ее подножия и на берегу бухты — город.

— Петропавловск-на-Камчатке, — громко сказал Беляков.

— Ребята, ура! — подхватил Чкалов. — Сорок восемь часов в воздухе!.

Задание было выполнено.

Из поступавших на борт самолета радиограмм они знали, что погода резко ухудшается. С юга, со стороны Маньчжурии, надвигался циклон с семиярусной облачностью высотой более семи тысяч метров. Он наверняка нес обледенение, штормовой ветер, грозовые разряды, нулевую видимость. Может быть, сесть на аэродром Петропавловска-на-Камчатке? Но ведь цель их полета — проверить АНТ-25 и самих себя в наиболее трудных условиях!..

Они сбросили над Петропавловском-на-Камчатке алую ленту с приветствием и повернули на юго-запад.

Первые часы полета над Охотским морем прошли нормально. Но потом свинцовые тучи, начинающиеся почти от самой поверхности воды, обступили самолет.

Положение осложнялось тем, что трасса полета проходила вблизи милитаристской Японии.

Пересекать ее границу или границу захваченной Японией Маньчжурии АНТ-25 не имел права. Так свободно обходить непогоду, как это они делали над Северной Землей, было нельзя.

Когда, по их расчетам, под самолетом оказалась северная часть Сахалина, Чкалов повел АНТ-25 на снижение. У самой земли сквозь разрыв в облаках они увидели побережье и сразу узнали местность, над которой летели. Теперь надо было продолжать путь строго на запад. Но как же идти на запад? Если следовать в этом направлении, то вверху — тучи и неминуемо грозящее обледенение, внизу — туман.

На высоте пятидесяти метров они полетели над Татарским проливом, зная, что совсем скоро на их пути окажется берег Приморья.

Карта не подвела: покрытые лесом горы выплыли из тумана в назначенный срок. Пути на малой высоте дальше не было. Уже почти у самого берега Чкалов резко поднял самолет на высоту три тысячи метров.

Сразу снова началось обледенение. Белая, как фарфор, крепкая ледяная корка появилась на крыльях. Самолет затрясло с такой силой, словно по нему били тяжелыми молотами. Казалось, вот-вот он начнет разрушаться.

Беляков передал радиограмму: «Туман до земли. Беда… Обледеневаем в тумане…»

АНТ-25 снова снизился к самой воде Татарского пролива. Что делать дальше?

В этот момент Байдуков принял радиограмму: «Приказываю прекратить полет… Сесть при первой возможности… Орджоникидзе».

Но где же сесть? Полетная карта говорила: на материке места для посадки нет. Там всюду скалы и лес. Приземлиться можно только у побережья, где встречаются отлогие косы.