Повесть о художнике Айвазовском

Сегодня он задержался здесь дольше обычного. Наконец, подавив в себе внезапный глубокий вздох, он медленно повернул к дому. Но на спокойное море вдруг набежала рябь, ветер поднялся, и волны со стоном устремились к берегу. Иван Константинович вернулся к морю. Набежавшие волны с тревожным шумом легли у его ног. Потом опять все стихло.

После вечернего чая Иван Константинович долго сидел на балконе. Он думал о начатой картине «Взрыв турецкого корабля». Ему страстно хотелось, чтобы скорее прошла ночь, началось утро, чтобы можно было снова вернуться к краскам, кистям, к неоконченному полотну.

В доме давно все уснули, а он сидел на балконе. Весеннее ночное небо было прозрачно. Луна и одинокие крупные звезды кротко смотрели на город, холмы и на море. Сильно пахло морем и сиренью. Этот запах напомнил ему тугие душистые ветви сирени в Царскосельском парке. Он там часто бывал. В аллеях парка все говорило о Пушкине, о юности, о весне.

Иван Константинович вспомнил весны в Петербурге, когда он учился в Академии художеств. По ночам он бродил с друзьями по городу. Они делились тогда своими мечтами, читали стихи Пушкина. Петербургская весна пленила его своей холодной, горделивой, чистой красотой.

Как давно это было… А как будто вчера… И сердце его, как прежде, открыто Красоте.

Вдруг легкий свежий ветерок с моря повеял в лицо, ласково коснулся увядших щек, глубоких добрых морщин. А ему показалось, что это ветер давних весен прилетел и далекая юность шлет ему привет из туманной дали былого.

Айвазовский поднялся и еще раз оглянул просветленным благодарным взглядом весеннюю ночь, пробудившую в нем дорогие воспоминания.

Потом он лег. В темноте долго прислушивался к шорохам ночи, к говору волн, набегавших на берег.

Ему казалось, что он в лодке. Море слегка волнуется, все дальше и дальше отходит берег. Только дом его еще виден. Но вот и он скрылся из глаз… Все скрылось из глаз — земля с ее домами и зеленью. Только море кругом… Волны зашумели. Они уносят его лодку все дальше и дальше… Он крикнул и потянулся к веслу… Это рука его судорожно потянулась к звонку.

Звонок разбудил уснувший дом. Когда вбежали к Ивану Константиновичу, он уже был мертв. Смерть наступила внезапно.

В траур оделся город. Феодосия осиротела. Жизнь остановилась: магазины были закрыты, в учебных заведениях прекратились занятия; умолк базар — вечный, несмолкающий человеческий улей.

Только вокруг дома художника шумели людские волны.

Айвазовского похоронили во дворе древней армянской церкви.

На его могиле высечена надпись на армянском языке:

«Рожденный смертным, оставил по себе бессмертную память».

В самом красивом месте Феодосии, на берегу моря, стоит двухэтажный дом. На доме две мемориальные доски, на одной начертано:

«В этом доме жил и работал И. К. Айвазовский».

На другой:

«Мое искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии, и в память обо мне, Айвазовском, завещаю (галерею) городу Феодосии, моему родному городу».

В этом доме — картинная галерея Айвазовского. Сюда приезжают со всех концов нашей родины и всех частей света. Здесь хранится до четырехсот его картин. Остальные произведения великого художника — в музеях Советского Союза и зарубежных стран, во многих частных коллекциях.

У фасада картинной галереи, выходящего к морю, воздвигнут бронзовый памятник.

Айвазовский сидит на пьедестале с палитрой и кистью в руках. Глаза его устремлены вдаль, в морской простор. А море тут же, рядом, через полотно железной дороги.

Всю жизнь глядел на море живой Айвазовский, теперь он глядит на него в бронзе.

Внизу, у его ног, на пьедестале, — короткая надпись:

«Феодосия Айвазовскому».