Повесть о ледовом комиссаре

Отто Юльевич поднялся на нарты, которые служили трибуной, и, после короткого митинга, объявил научную станцию на дрейфующей льдине в районе Северного полюса открытой.

По алюминиевым мачтам взлетели вверх два красных флага. В 3 часа 30 минут была отдана команда:

— По машинам!

Загрохотали шестнадцать мощных моторов.

Отто Юльевич в последний раз обнял зимовщиков.

— До свидания, друзья! — по очереди обнимая Папанина, Ширшова, Федорова, Кренкеля, — говорил он. — Работайте спокойно. Родина будет следить за вами, а мы в случае чего, в любую минуту прилетим…

* * *

Москва торжественно встречала победителей Северного полюса.

После сравнительно легкого, и на этот раз непродолжительного перелета, 22 июня четыре оранжевых самолета появились над советской столицей.

На аэродроме, переходя из объятий в объятия, оглушенные дружным хором приветствий, участники экспедиции прошли на трибуну.

На митинге выступил Отто Юльевич Шмидт. Горячо звенел голос ледового комиссара:

— Поставить на службу человечеству Северный полюс сумел только Советский Союз. Этой победы нам бы не удалось одержать, если бы не была так могуча и сильна наша страна, если бы не было у нас такой изумительной промышленности. Наши прекрасные машины сделаны так умно, так прочно, что их нельзя не уважать. Даже Северный полюс должен был отнестись к ним с уважением. Полюс знал, кому покориться. Он веками ждал нас, советских людей!..

Вспомнили день возвращения челюскинцев; как и тогда, на увитых гирляндами цветов автомобилях Шмидт и его соратники поехали в Кремль. На улицах Горького снова толпы ликующих москвичей. Люди стояли на балконах, в окнах домов, на тротуарах, оставив только на мостовой узкий коридор для машин, пробивавшихся сквозь снежный вихрь листовок.

…За героический подвиг, проявленный в качестве руководителя экспедиции на Северный полюс, правительство присвоило О. Ю. Шмидту высокое звание Героя Советского Союза.

Популярность Шмидта после челюскинской эпопеи была чрезвычайно велика. Она умножилась во много раз после победы советских людей в сердце Арктики.

…«Наш Отто Юльевич», так называла его страна — миллионы простых советских людей. И в этом обращении сказывались любовь и уважение народа к своему мужественному сыну, отдавшему все свои силы и огромные знания Родине.

«Наш старик» любовно звали его полярники, среди которых авторитет Шмидта был особенно велик.

…В 1937 году внимание всего мира было приковано к небольшой, вечно движущейся точке в сердце Арктики, где четыре отважных советских человека несли круглосуточную научную вахту.

Уже первые результаты научных наблюдений коллектива станции «Северный полюс-1» привлекли внимание ученых всех стран и опрокинули ряд укоренившихся неверных представлений. Четыре советских зимовщика выполнили научную работу, которой хватило бы на десять и больше человек, и выполнили ее превосходно.

Решено было снимать персонал СП-1 со льдины в начале марта. Однако события развернулись гораздо быстрее. 1 февраля льдина раскололась. Надо было действовать решительно и быстро, хотя Папанин и успокаивал Москву в своих телеграммах. О каждом его донесении начальник Главсевморпути немедленно докладывал правительству.

По получении первого же тревожного сообщения, в Гренландское море по указанию правительства был отправлен «Таймыр», а вслед за ним ледокольный пароход «Мурман».

«Таймыр» и «Мурман» 19 февраля 1938 года приблизились к папанинской льдине. Персонал, научные материалы и все имущество станции были взяты на борт. Через два дня эти корабли встретились с ледоколом «Ермак», на борту которого находился и Шмидт. Папанин, Кренкель, Федоров и Ширшов перешли на «Ермак», чтобы вернуться в Москву через Ленинград. Страна горячо чествовала своих сынов, отлично выполнивших ее задание в центре Полярного бассейна.

Много планов вынашивал академик О. Ю. Шмидт, вынашивал не келейно, не кабинетным порядком, а отдавая все задуманное на суд соратников по работе, на суд общественности, для коллективного претворения в жизнь!

Так было и по возвращении в Москву с Северного полюса.

^{Путь из Москвы на Северный полюс в 1937 году.}

В одной из своих статей Отто Юльевич писал: