Повесть о моем друге

Однако отдыха не получилось: на передовую срочно улетел Константин Константинович Рокоссовский, а Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко и Сергей были неожиданно вызваны в Москву.

— Не получилось отдыха, — вздохнул Сергей.

А ему бы радоваться, а не огорчаться: ночью те два дома, в которых жили Рокоссовский и Пономаренко, были уничтожены прямыми попаданиями бомб: видимо, гитлеровцы давно охотились за легендарным военачальником. Но ни Пономаренко, ни Рокоссовского не было — дома стояли пустые.

Случайность? Кто его знает. Только Сергей мне потом говорил задумчиво:

— Видимо, и случай на стороне тех, кто сражается против Гитлера. Задержись мы на пять часов, пришлось бы тебе, Петруха, сочинять трогательный некролог…

5

Вернувшись вместе с П. К. Пономаренко в Москву, Сергей и все мы обосновались в неприметном, укрытом со всех сторон особнячке, неподалеку от Музея имени Пушкина. Здесь в тишине — налеты фашистов на Москву уже прекратились — завершалась разработка знаменитого плана «Рельсовой войны».

…К этому времени партизанские соединения были уже дислоцированы в непосредственной близости от всех основных коммуникаций. Сергей Антонов часто слышал, как П. К. Пономаренко докладывал по аппарату правительственной связи И. В. Сталину о полной готовности народных мстителей к началу «Рельсовой войны».

ЦК ВЛКСМ подобрал более двадцати работников из Центрального Комитета, и молодые ребята были переброшены самолетами в тыл противника с заданием — оказать на местах новым соединениям помощь в проведении операции. Я помню, как Сергей инструктировал комсомольцев перед вылетом на ответственнейшие задания. То не был разговор опытного командира-орденоносца с «зеленой молодежью», нет, это была беседа друга, который делился своими соображениями с товарищами по совместной борьбе.

В этом — одна из характерных черт Сергея — уважительное отношение к молодежи, заботливое и внимательное доверие к будущей смене нашей…

Небывалая по размаху партизанская борьба, координируемая и руководимая партией, сыграла огромную роль в подготовке и осуществлении наступательных операций Красной Армии.

«Рельсовая война» дезорганизовала перевозки противника в самый разгар сражения на Курской дуге. На различных этапах в «рельсовой войне» принимали участие почти все партизанские бригады и отряды Белоруссии. В первой половине августа, по поступившим в штаб сведениям, железнодорожные рельсы были перебиты в общей сложности в более чем ста двадцати тысячах мест, в конце августа и в сентябре — примерно в стольких же. В сентябре операция получила кодовое наименование «Концерт». Как нам стало тогда известно, к моменту завершения ее вражеские перевозки военных грузов по железным дорогам Белоруссии сократились почти на сорок процентов.

Вспоминается, как нарком боеприпасов Б. Л. Ванников с большой партийной ответственностью относился к просьбам штаба партизанского движения: отряды вовремя обеспечивались специально изготовленными минами и толовыми шашками. Почти ежедневно Сергей бывал в наркомате по этому поводу, и Ванников, как говорится, не просто выполнял, а перевыполнял поручения ГКО: боеприпасы для партизан шли за линию фронта бесперебойно.

Операция «Рельсовая война» вызвала переполох в немецко-фашистских военных штабах и тыловых учреждениях. Об этом свидетельствовали официальные документы, захваченные народными мстителями при разгроме железнодорожных комендатур и других оккупационных учреждений.

«Партизанами проведена операция небывалых размеров по срыву наших перевозок путем планомерного и внезапного нарушения железнодорожного сообщения», —

доносил в августе командир немецкого корпуса охранных войск в штаб группы армий «Центр».

Начальник 559-й тыловой комендатуры в приказе № 8043 от 8 сентября 1943 года писал:

«В последние ночи число взрывов на железных дорогах выросло до такой степени, что при создавшемся положении их повторение может серьезно угрожать операциям на фронте, особенно снабжению войск. Необходимо любыми средствами добиваться прекращения взрывов и снижения до минимума числа отдельных минирований».

Однако приказы и распоряжения немецко-фашистского начальства, несмотря на их категоричность и обещания обрушить на «нерадивых» всяческие кары, не достигали цели.