Повесть о партизане Громове

В это время белые уже заняли Зятькову Речку и Верх-Суетку. Громов двинул на эти сёла крупные отряды партизан, поставив задачу: окружить противника и уничтожить. Отряд Степана Толстых из Хабаров должен был подойти к селению Баранскому и занять его.

Партизаны плотным кольцом обложили небольшой отряд колчаковцев в Верх-Суетке и одним ударом покончили с ним. Окружить противника в Зятьковой Речке не удалось, но смелой атакой белые были выбиты из села и отброшены к Паромоново. Партизаны обошли Паромоново со всех сторон и утром двинулись в атаку. Однако белогвардейцы открыли такой ожесточённый огонь из пулемётов, что партизаны не выдержали, повернули назад, опять оказались на прежних позициях. Атаку повторили — и снова она захлебнулась. Громову доложили, что белые прорвали позиции, и партизаны панически бегут.

— Не может быть! — метнул Игнат Владимирович сердитый взгляд на связного. — Ты, видать, сбежал и с испуга подумал, что все бегут.

— Я бы не побежал, если бы все не побежали, — потупившись, заметил связной. — Вот ей-богу же, товарищ Громов.

Громов вскочил на коня и, нахлёстывая его плёткой, помчался в сторону Паромоново. Вскоре его взору представилась следующая картина: по степи на большом протяжении рассыпались бегущие в одиночку и группами партизаны, кто с оружием, кто без оружия. Размахивая маузером, Громов свернул с дороги и поскакал им навстречу. Привстав в стременах, крикнул что было сил:

— Стой, назад!..

Но никто не остановился, никто не повернул назад. Громов подскочил к рослому, грузному партизану с рябоватым, безусым лицом, по которому грязными струйками стекал пот.

— Стой, куда бежишь?

Партизан остановился. У него не было ни пики, ни винтовки, зато за спиной болтался большой узел, из которого торчали расшитое петухами полотенце и женская цветастая юбка.

— Где оружие? — едва сдерживая себя, спросил Громов.

— Там! — махнул в сторону деревни партизан. — Белые прут, спасу нету…

— А в узле что?

Партизан молчал.

— Мародёрствуешь, мерзавец, вместо того, чтобы врага бить. Своего же мужика грабишь! Оружие бросил, а тряпьё прихватил! — хлестал его словами Громов.

Партизан блеснул глазами, вызывающе проговорил:

— А что?.. Не я, так белые бы всё равно ограбили.

Лицо Громова налилось кровью, на виске забилась синяя жилка. Выхватив маузер, он выстрелил в мародёра.

Ближние партизаны сразу же остановились и повернули назад. Задние всё ещё продолжали бежать. Громов подскочил к долговязому парню в распущенной домотканой рубахе, с алой ленточкой на фуражке. Парень остановился и, трусливо посматривая на Громова, растерянно вертел в руке чехол от пулемёта.

— Чехол тащишь! — крикнул Громов. — А ты не чехол, пулемёт от белых тащи. Весь отряд тебе спасибо скажет.

— Есть, товарищ Громов, пулемёт тащить! — крикнул партизан и повернул назад.

В это время во фланг прорвавшимся белогвардейцам ударила интернациональная рота Макса Ламберга. Мадьяры и немцы с криком врезались в цепи противника — завязалась рукопашная схватка. Белые дрогнули, стали отступать.

— Белые бегут, наших пик не выдерживают. За мной! — крикнул Громов и помчался вперёд.

Только что отступавшие партизаны двинулись за командиром, увлекая за собой других. Положение было восстановлено, позиции заняты.

Разыскав Фёдора Гужева, начальника Славгородского боевого участка, бывшего подпольщика, участника солдатских восстаний в Томске и Кольчугино, и выслушав его доклад. Громов хмуро спросил:

— Почему допустил панику?

Беспокойно поглядывая на Игната Владимировича, Гужев стал оправдываться:

— Пулемёты у них, Игнат Владимирович. Дважды в атаку ходили — не смогли село взять. А потом они на нас двинули… ну, партизаны и не выдержали.

— Ты же боевой командир, опытный, а как же тут не сообразил. Да кто же в лоб на пулемёты идёт, когда своих не имеешь, — заметил Громов. — Тут надо хитростью брать. Ты вот что: как потемнеет, пошли-ка группу партизан в ложную атаку. Пусть они постреливают да время от времени ура кричат. И пусть на здоровье белые в них из пулемётов палят. Патронов-то у них не ахти сколько. А потом основными силами в настоящую атаку пойдём. Понял?

— Понял.

С наступлением темноты от позиции отделилась группа партизан и, раскинувшись в редкую цепь, двинулась к Паромоновой. Вскоре донёсся ружейно-винтовочный залп, крики "ура!" Со стороны белых сразу же ударило несколько пулемётов. Ружейная стрельба повторялась время от времени, зато пулемёты строчили почти без перерыва. Так продолжалось долго, пожалуй, не меньше часа. Наконец, к Громову прибежал связной от ложно атакующих партизан и доложил:

— Товарищ командующий, теперь беляков можно в самом деле лупить. С пулемётами у них что-то не того, только плюются. Пули даже шинелей не пробивают, видно, стволы перекалили.

— Подымай в атаку! — приказал Громов Гужеву.

— Вперёд! — прокатилась команда по позициям.

И сразу же земля загудела от топота многих ног. Вскоре на выгоне у кладбища вспыхнуло раскатистое "ура!", завязалась долго не смолкающая перестрелка в перемежку с разрывами гранат.