Повесть о пережитом

Вернувшаяся в Ташкент полуживая и голодная мама не дождалась помощи от Груни, которая ждала ее смерти, чтобы остаться хозяйкой наших вещей. Сволочь, одним словом.

А так как я остался живым укором на ее совести, она в первый день нашей встречи накатала на меня «телегу» на имя начальника областного Управления внутренних дел: «Бежал из лагеря опасный человек…» Помотали мне нервы потом всякими проверками. Тогда это было просто. Удивительная старушенция! Исчадие ада под именем Агриппина Ивановна Коваль.

В 1941 году в Полтаву вошли немцы и хозяйничали там три года. Вовкин след потерялся.

Меня забрали 28 декабря 1937 года.

Так расправились с нашей семьей, подобрали подчистую.

Через сорок лет встретил я человека, который убедил меня, что Владимир жив, дал его адрес. Завязалась переписка. Мы готовились встретиться, но не успели. В 1981 году от сердечного приступа Владимир умер. Он похоронен в Америке, в городе Канзас-Сити, штат Миссури.

За окном рассвет, ночь воспоминаний кончилась. Наспех я рассказал историю жизни и смерти разных людей, когда-то носивших одну фамилию, живших одной семьей.

Фантазия

В голову пришла фантазия. В день своего 100-летия поднялся из праха отец и на правах старшего, как это всегда было, протянул руку к моим запискам: «А ну, сынку (переходил иногда он на родной украинский язык), покажи батьку, шо ты о его жизни намалював?»

Я смотрел бы, как он читает мои записки, следил за выражением его лица, угадывая те места, которые он одобряет или с которыми не согласен. Наблюдая за лицом читающего человека, многое можно понять. Уверен, что кое-чему он удивился бы. Что я сказал бы отцу?

Прости, отец! Я не хотел тебя обидеть, записал все так, как запомнил, как понимал тогда и как понимаю теперь. Оба мы взрослые люди. Я пережил тебя намного, но все равно признаю твое право старшего и за всех наших Христенков, которых ты знал, отчитался перед тобой. По счастливой случайности род наш не исчез.

Теперь пойдут новые Христенки, у них будет другая судьба. Жаль, что не все фантазии сбываются и такой разговор никогда не состоится.

Прощай, батя! Все, что мог, я сделал. Знать бы, где твоя могила, поехал бы обязательно поклониться твоему праху. Был ты простым человеком, не знаменитостью, не героем, в честь юбилеев со дня рождения которых устраивают торжества, так прими же первую часть этой повести как подарок к твоему 100-летию.