Повесть о пережитом

Стратегию и тактику таких захватов в Китае Япония отработала до блеска. Надо было создать видимость беспорядков: несколько погромов, демонстраций протеста, как-то ущемить права японских предпринимателей. Доказать, что китайские власти не способны гарантировать свободу личности и предпринимательства. А на железной дороге повторить набор диверсий и грабежей, опробованных в том, 1929 году. А потом впереди солдатских полков пустить танкетки и спокойно заходить в ожидающие прихода «спасителей» города почти без потерь и выстрелов. За всю такую войну в Харбин залетел один снаряд, и тот не разорвался. Где-то на окраине были слышны далекие орудийные выстрелы.

КВЖД. Туннель Хинган

1909

Маньчжоу-Го

Вся Маньчжурия и КВЖД были захвачены без больших усилий. Только армия японцев на этот раз, не доверяя белогвардейскому сброду, помня ошибки генеральной репетиции 1929 года, был многократно увеличена и подготовлена к войне.

КВЖД. Мост через реку Нони

1909

В 1932–1935 годах внутренняя обстановка в СССР была очень сложной, и перспектива ввязаться в войну с Японией никого не устраивала. Пришлось «поступиться принципами» и в 1935 году «уступить» КВЖД со всем имуществом за чисто символическую цену. Японцам дорога досталась за 149 миллионов иен. Если я не ошибаюсь, в то время за 1 доллар давали 2 иены. Уже был такой случай, когда царь сдуру продал Аляску Америке за 90 миллионов долларов. Но то была ледяная пустыня, которую России вовек не поднять было. А в этой сделке Япония получала отлаженный механизм, имеющий суточный оборот, перекрывающий всю внесенную плату чистой прибылью. Разные исторические параллели, общее в них одно – всегда внакладе оставалась Россия. Построена КВЖД была в 1897–1903 годах Россией на свои средства. По условиям русско-китайского договора, после 99 лет совместной эксплуатации Россия передавала это хозяйство Китаю, а работать на этих условиях, да и то с перебоями, пришлось только 30 лет. Невеселый получается экскурс в историю.

Последующие события касались не только нашей семьи. Водоворот захватил тысячи людей. Новая администрация железной дороги предложила всем советским служащим освободить занимаемые ими места. Всем. Сразу появилось пятьдесят тысяч вакансий, на которые кинулись изголодавшиеся «бывшие». Договор о переуступке прав на КВЖД предусматривал организацию массовой эвакуации советских рабочих и служащих в Россию. Ясно, что дорога оставалась на какое-то время без квалифицированных кадров, – это для новых властей было не очень желательно. Как всегда в таких случаях, начался шантаж вокруг советского гражданства. Уговаривали почти каждого. Только выбор был очень небольшой.

Во-первых, если вы работающий железнодорожник – вы можете остаться на своем месте, но должны отказаться от своего гражданства и получить «вид на жительство», приравнивающий вас в правах к эмигрантам. Вас даже могут повысить по службе. Высокую плату предлагали за предательство.

Во-вторых, если вы не работаете на железной дороге, но хотите после эвакуации работников КВЖД остаться в Харбине – вам предлагают сменить гражданство на любое другое (так просто стать подданным любого государства?). Значит, тоже стать эмигрантом, отказаться от Родины.

В-третьих, если вы безработный, но хотите остаться советским гражданином и жить в Маньчжурии – вы теряете право на переезд в СССР за счет государства со всеми вытекающими последствиями. Сумеете ли вы сохранить гражданство? А это ваша проблема.

Как быть безработным в этой стране с советским паспортом на руках, это мы уже попробовали и наелись досыта. Страдали, мучились, но берегли свое подданство, чтобы выучились дети, чтобы сохранилась для нас Родина, и ни одной минуты мы не колебались: едем со всеми, возвращаемся в Россию.

В советском консульстве начали готовить списки и формировать группы отъезжающих. Одними из первых мы отнесли наше заявление. Но и противник не дремал. Специально подобранные агенты-пропагандисты, не «бывшие» (тем веры не было), а «свежебежавшие» из СССР, ходили по домам и рассказывали о зверствах большевиков. Говорили о голоде на Украине, унесшем сотни тысяч жизней, о раскулаченных, о ссыльных переселенцах и других тысячах невинно пострадавших. Страшные вещи рассказывали. Не верили мы этим «сказкам». Не могло быть такого на нашей Родине. Но даже если из сказанного что-нибудь правда, то при чем тут мы? И спасались обычной обывательской истиной: «Зря не посадят!» Как слаб человек в своей судьбе, когда окружает себя мифами и надеждами!

В дни, когда отца посещали тяжелые раздумья, когда он вспоминал неласковый прием в консульстве по поводу его избиения, на сцену выходил я. Только что мне вручили диплом «техника-технолога жиропищевой промышленности» одновременно с советским паспортом (в неполных 16 лет), и я произносил речь:

– Вы как хотите, можете не ехать. А я пойду в консульство, и меня запишут в первую группу уезжающих!

Отец

Харбин. 1934

Мама

Харбин. 1935

Борис

Харбин. 1935