Повесть о первых героях

— Мы потерпели аварию, — рассказывал он. — Идем уже два дня, селений по дороге никаких. Силы на исходе. Решили разделиться: кто первый доберется до людей, — окажет помощь товарищам. Бастанжеев с мотористом пошли по компасу на запад, а я — по солнцу на северо-запад и набрел на вас. Скорей помогите моим товарищам.

Тут же был организован отряд на розыски, но искать не пришлось. К дому подъехали нарты. На них сидели Бастанжеев с мотористом Савиным.

Оказалось, что когда 31 марта отряд Каманина вылетел из Майно-Пыльгино, Бастанжеев из-за неисправности мотора задержался. Через час возвратился Демиров. Он потерял в воздухе другие машины, и так как погода была плохая, решил не рисковать.

Дальше Бастанжеев с Демировым полетели вместе. До хребта Паль-Пальского все шло хорошо. Увидев, что хребет закрыт облаками, Демиров вернулся. Бастанжеев же пошел поверх облаков и перемахнул через горы. Из-за дымки пришлось перейти на бреющий полет. Все сливалось в белый фон, земли почти не видно.

— Вдруг слышу треск и больше ничего не помню, — рассказывал Бастанжеев. — Я не успел и сообразить, что случилось.

Оказалось, Бастанжеев не заметил, как самолет на скорости 180 километров в час зацепился за снег. Машина тут же зарылась, летчика сильным толчком выбросило из кабины метров на двадцать, механик отлетел на десять. К счастью, обошлось без ранений и переломов, но встряска была приличная.

А тут налетела пурга, и двое суток экипаж спасался в «снежной берлоге» под сломанным крылом.

Когда пурга кончилась, решили идти: помощи ждать неоткуда. И побрели авиаторы в поисках людей. Светозащитных очков ни у кого не было, а без них на севере нельзя. Вот и набрели они на нас полузамерзшие, полуослепшие.

На другой день тоже на собаках прибыл Демиров со своими механиками. Не имея опыта работы на севере, он на развороте тоже зацепил крылом за снег. От удара машина воспламенилась и сгорела дотла. Экипаж еле успел выскочить.

Да! Север покорялся нелегко! Уже потом подсчитали, что из восемнадцати самолетов, летевших на помощь челюскинцам, до цели дошло только семь. А ведь все восемнадцать вели хорошие летчики. Но не всегда именно они бывали виновны в авариях и поломках. Во многих случаях подводила техника: она в то время была весьма далека от совершенства. А иногда не хватало и умения, особенно при полетах в снегопад, туман.

ПОСЛЕДНИЙ БРОСОК

Шесть суток держала нас погода на Анадыре. Это были знаменательные в челюскинской эпопее дни. На Чукотском побережье собрались четыре самолета. Прилетели из Америки Леваневский и Слепнев. Чуть опередив нас, дошли до цели самолеты Каманина и Молокова.

А нашему звену предстоял последний бросок к цели. 11 апреля мы вылетели. Но, увы, только на двух машинах. Перед самым стартом на самолете Галышева отказала бензиновая помпа. Меньше чем за сутки ее не исправишь: надо поднимать мотор.

Решили ремонтировать все вместе. Все-таки быстрей! Не бросать же товарища. Неожиданно этому воспротивился сам Галышев. Самый опытный из всех наших северных летчиков, человек большой души, прекрасный товарищ, он, как никто, понимал наше состояние.

— Летите без меня, — убеждал он нас. — А я тут как-нибудь и сам справлюсь.

Мы протестовали. Доронин доказывал:

— Меня в Каменском с поломанным шасси не бросили!

Галышев рассудительно возразил:

— Ну и что получилось? Шасси чинили три часа, а из-за налетевшей пурги потеряли пять суток.

Мы начали колебаться — довод убедительный.

— Поверьте мне, в Арктике дорог каждый час. Я это хорошо знаю. И потом, дружба дружбой, а жизнь челюскинцев дороже… Летите, братцы, и не терзайтесь.

Упоминание о челюскинцах решило спор. Они ждут. Как ни тяжело покидать товарища, а надо лететь!

До Ванкарема оставалось 1200 километров, а если по прямой над Анадырским хребтом, то всего лишь шестьсот. Нас предупреждали, что через хребет никто еще никогда не летал.

Перед стартом нам передали радиограмму от Куйбышева:

«Еще раз напоминаю о необходимости для вас, наряду с немедленным использованием каждого благоприятного момента, большой осторожности. От вас требуется не молодечество, а обязательное спасение всей экспедиции. Я не диктую вам, опытным, видавшим виды летчикам, маршрут, если уверены — летите! Но я обязан сказать вам, что героизм заключается в спасении челюскинцев во что бы то ни стало, а не в воздушной джигитовке. Вам виднее».