Повесть о Платоне

Сидония. Именно, именно. Их учили, что они живут на сферической планете, движущейся в своего рода бесконечном пространстве.

Искромет. Не может быть!

Сидония. Таково было их заблуждение. Ведь они жили в эпоху Крота. По словам Платона, вся земля тогда словно бы уменьшилась и приняла форму шарика, чтобы соответствовать их теориям.

Искромет. Но должны же они были знать… или чувствовать…

Сидония. Им неоткуда было узнать. Солнце в их представлении было могущественным божеством. Когда Платон об этом сказал, мы все, конечно, на миг умолкли, а потом он засмеялся.

Искромет. Засмеялся?

Сидония. Даже сняв маску оратора, он все еще улыбался. Потом принялся спрашивать нас: «Вы считаете меня малорослым? Считаете, я знаю. А теперь представьте себе: в эпоху Крота люди были намного ниже меня. Головки крохотные, глазки — точечки. Известно ли вам, что они верили, будто их опутывает гигантская сеть, или паутина?»

Искромет. Невероятно. Никогда не знаешь, правду Платон говорит или нет.

Сидония. Это-то и веселит его больше всего. Игра. Вот почему он стал оратором.

Искромет. Мы, знающие его с детства…

Сидония.…не перестаем дивиться.

Искромет. Но кого могут убедить подобные дикие домыслы?

Сидония. Ты сможешь сделать все выводы сам. Пойдем со мной к белой часовне^[3], там вот-вот начнется его второе выступление.

2

Я поведу речь о романисте Чарльзе Диккенсе, чьи годы жизни заключены в промежутке между семнадцатым и двадцатым столетиями нашей земли. Названия его трудов нам известны, однако из текстов до нас дошел лишь один, да и то, увы, не полностью. Семь страниц вырвано, имя автора по неведомым мне причинам частично стерто. Большая часть повествования, однако, сохранилась, что дает нам единственную в своем роде возможность исследовать свойства человеческого воображения, каким оно было в эпоху Крота. Роман называется «Происхождение видов путем естественного отбора». После заглавия стоит имя автора — Чарльз Д… Остальная часть имени соскоблена неким грубым орудием, и здесь же пишущим веществом, составленным на основе красителя, выведено слово «пакость». Наверняка это дело рук читателя, которому роман не понравился. Возможно, вещь оказалась слишком мелодраматической — или, что то же самое, слишком романтической — для его утонченного вкуса. Несмотря на это повреждение, у нас нет причин сомневаться, что роман сочинен автором книг «Большие надежды» и «Тяжелые времена».

Повествование открывается словами героя: «Будучи натуралистом и путешествуя в этом качестве на корабле „Бигль“, я был поражен некоторыми фактами…» За этим вступлением следует чрезвычайно интересный рассказ. Наблюдая за пчелами, голубями и разнообразными иными живыми существами вокруг, герой творит в собственном воображении целый мир — мир такой сложности, что в конце концов сам рассказчик начинает верить в его реальность. Это напоминает другой дошедший до нас роман — «Дон Кихот», главный герой которого столь же безумен. Донкихотствующий рассказчик «Происхождения видов» болезненно одержим такими понятиями, как «борьба», «соперничество» и «гибель в результате естественного отбора», что делает его и отталкивающим, и смешным. Его рассуждения претендуют на точность и беспристрастность, однако вдруг он заявляет: «Я располагаю длинным перечнем подобных случаев, но здесь, как и выше, я, к великому сожалению, не имею возможности его привести». За этим исполненным великолепного комизма замечанием следует другое, столь же непреднамеренно юмористическое. «Бесполезно, — констатирует герой, — убеждать кого-либо в истинности этого утверждения, не приводя всего обширного массива собранных мною фактов, а этого я здесь сделать не в состоянии». Перед нами персонаж, которому, будь он реальным лицом, никто бы не поверил!