Повесть о полках Богунском и Таращанском

Вошел Калинин и с ним четверо эскадронных, позади всех Лоев с перевязанной рукой. Батько отыскал его глазами и, махнув рукой вошедшим, этим жестом приглашая садиться, обратился к Лоеву:

— По какой такой причине, голубь мой, выводил ты моего Орла с конюшни? И в чем было положение, про которое ты мне сумлевался доложить на поле боя? Да говори прямо, не виляй! А то я, тово, рассержусь, хоть и имеешь ты сегодня, скажем, передо мной геройскую заслугу.

Лоев стоял потупясь.

— На людях, батько, и то страшно сказать.

— Да ты не ври, говори! — заволновался Боженко, как бы почувствовав что-то недоброе за этим упорством.

— Мамаша твоя дорогая умерла, не серчай, отец, за горькую весть, — вдруг произнес эскадронный, и слеза блеснула в его рыжих ресницах.

— Как такое? Что ты мелешь?

Батько вскочил, и лицо его перекосилось от боли.

Все, кто был в комнате, тоже встали, зазвякав оружием. Каждый понял, о чем идет речь. Любимую жену свою звал Боженко «мамашей», после того как сам заслужил у бойцов прозвище «отца». Вернее сказать, что ее прозвали так полушутя за заботливость к ним бойцы, а уж вслед за ними стал звать ее так и Боженко.

Он ждал жену в гости к себе из Киева, куда отправил ее два месяца назад из-за тяжести похода. Трудно было в этом стремительном походе выкроить время для личной жизни; она была невозможна в этой суровой боевой обстановке.

И теперь, когда враг почти разбит, теперь, когда так хотелось герою отдохнуть на минуту, поглядев в спокойные глаза любимой женщины, — отнято это у героя, некому больше провести ласковой рукой по суровым сединам и разгладить морщины на его лице.

Не мог сразу поверить тому Боженко и закричал:

— Отвечай мне, эскадронный: где ты сведал на мою голову такое горе? Не может же этого быть, чтоб умерла моя матусенька, зозуленька моя! Неслыханно ж то дело!

— Не рад я, отец, высказать тое горе, да сам видал я смерть ее.

— Какая ж то смерть? — вновь закричал Боженко. — Убили ее? Кто убил?

— Убили, под поезд бросили, — отвечал Лоев.

— Где убили? Кто убил? Говори мне, отвечай!.. Контра у спину бьет! Знаю! Ножом у спину. Га? Собирайте войска к походу, командиры и эскадронные, зараз мы выступаем!.. — кричал батько и в бешенстве метался по комнате, потрясая кулаками.

ГОРЕ

Весть о батькином горе разнеслась во мгновение ока по всей таращанской бригаде, по всему Изяславлю и Шепетовке, вместе с приказом о выступлении. И еще не дошедшие с поля боя полки и батальоны услыхали об этом и поспешили к батьку.

Бойцы еще не знали, куда батько Боженко поведет их, да и батько еще сам не знал хорошенько, куда двинет он полки, — кто настоящий виновник смерти его жены. Но все понимали, что поход будет теперь не вперед, а назад, к возмездию.

По словам Лоева, подтвержденным еще некоторыми прибывшими из Бердичева бойцами, возвращавшимися из отпуска, выходило, что жену Боженко перерезало поездом на станции Бердичев.

Но как попала она под поезд? Была ли то ее неосторожность или ее кто-нибудь столкнул?

Со всей очевидностью было ясно, по крайней мере для самого батька, что смерть его жены не случайность, а замаскированное подлое убийство.

Во-первых, толковая и расторопная Федосья Мартыновна, имевшая специальный мандат на проезд в военных поездах в прифронтовую полосу, посланный ей Боженко, должна была иметь все возможные по тому времени удобства для проезда; все знали батька, и ее никто бы не посмел столкнуть с поезда, да она бы и не далась— женщина она была крепкая и решительная, из тех, кто не дает себя в обиду.

Да и дело было на самой станции Бердичев.

А между тем выходило так, что она попала под идущий поезд.

Как же это произошло?

Батько был в таком состоянии горя, и гнева, и отчаяния, что здраво и трезво проверить обстоятельства смерти жены в данную минуту он не мог и, по первому рассказу Лоева, всю тяжесть вины возлагал на железнодорожную охрану Бердичева.

Тем более что за время похода, в особенности по линиям железных дорог, батьку Боженко неоднократно приходилось иметь столкновения с железнодорожными комендатурами по поводу получения нужных для его войск эшелонов. Так, однажды Боженко избил плеткою какого-то расфранченного коменданта в пышном красном галифе, показавшего ему фигу. А в самом Бердичеве расстрелял, приговорив судом трибунала, уже целую банду, затесавшуюся в комендатуру и создававшую систематически пробку с эшелонным продвижением по этой важной узловой бердичевской линии, — да еще в самый разгар сражения.

И вот ему теперь казалось, что смерть жены под колесами поезда именно на станции Бердичев — не случайное совпадение, а совершенно очевидная месть со стороны еще не добитого осиного гнезда вредителей, забравшихся в комендатуры железнодорожных узлов.

У каждого человека есть живое, так называемое «слабое» место, и единственным «слабым» местом Боженко, закованного в латы несокрушимой боевой воли и с презрением относящегося к смерти, — единственным уязвимым местом, открытым для чувства и не защищенным. волей, была его любовь к жене, прекрасной простой женщине, избравшей для любви своей самого верного и самого отважного.