Повесть о полках Богунском и Таращанском

Щорсова спина не холодела, когда он думал об этом: в спину ли, в лоб ли, а смерть стережет его постоянно потому, что он постоянно в бою. Но не надо же быть и слепым.

Предостережения Дениса, предостережения батькой, наконец, предостережения Бугаевского — людей, близко к сердцу принимавших его судьбу, — нельзя было просто отстранить, отмахнуться от них.

ПРИЕЗД НОВОГО КОМАНДОВАНИЯ

Однажды утром Щорса разбудил телефонный звонок:

— На вокзале вас ожидает прибывшее командование армии. Явитесь немедленно с рапортом.

Щорс направился на вокзал.

Бугаевский поехал на вокзал вслед за Щорсом, узнав о приезде командования лишь через полчаса и досадуя на то, что комдив не разбудил его и взял на одного себя возможные неприятности.

Бугаевскому удобнее было поставить на вид приехавшим, что они о часе своего приезда не сообщили и этим создали взаимную неловкость.

Но делать было нечего. Щорс, конечно, понервничал, но все это пустяки. «Однако уезжать сегодня мне не следует, — думал Бугаевский. — Надо остаться, чтобы установить, насколько это будет возможно теперь, равновесие в отношениях между новым командованием армии и Щорсом. Это необходимо уж по одному тому, что малейшие разногласия могут привести к непоправимым осложнениям».

«Сейчас соображу обстановку, — думал Бугаевский. — Конечно, они теперь Щорсу дадут распеканку, чтобы установить свое превосходство и подчинить его. Он здесь один. Ну, братва не выдаст. Голова у него ясная, нервы крепкие. Но все же без меня ему будет трудновато…»

Он застал Щорса уже садящимся в машину, чтобы ехать обратно.

— Что ж ты меня не взял с собой? Напрасно. Не было бы лишней трепки нервов… На чем договорились?

— На завтра здесь назначено генеральное совещание штаба, я докладчик. Негласный суд и расправу думают учинить надо мной… Но ты не задерживайся, уезжай. Я им дам ответ сам, не беспокойся!

— Да я и не беспокоюсь. Но не уеду. Ты знаешь, на коростышевском направлении нажимает не то Соколовский, не то шляхта, не то галичане.

— Знаю, — отвечал Щорс. — Я послал туда нежинцев с батальоном Кащеева в помощь Богенгарду.

— Слышишь? Гвоздят артиллерией.

— Слышу…

— Ну, двигай!

Бугаевский прошел в салон-вагон командарма.

— Очень приятно, — цедил командарм, слушая упрек Бугаевского за то, что командарм не нашел нужным известить штаб дивизии о своем прибытии в Житомир.

— Что очень приятно? — поднял брови Бугаевский.

— Очень приятно выслушивать ваши замечания. Ведь вам уже в сущности безразлично: вы уезжаете в Москву.

— Разрешите вам заметить, что мне и в Москве не будет безразлично то, что происходит здесь, — резко отвечал Бугаевский, сразу сбивая спесь с командарма. — И разрешите мне, а не Щорсу дать разъяснения новому командованию о положении на фронте.

— Вас ведь ничто к этому не обязывает; вы отчитаетесь в Москве перед Реввоенсоветом, а здесь будет отчитываться начдив Сорок четвертой.

— Дело не в том, чтобы мне отчитываться. Дело здесь не в исповедях, а в том, что вы обязаны это разъяснение принять от меня. Тем более, что я на этом настаиваю.

Маралов вмешался в разговор и вяло заявил:

— Это, конечно, не обязательно, но очевидно, что действия начдива были не совсем самостоятельными и бы хотите разложить ответственность на двух.

— Так же точно, как и вы будете разделять ее с командармом, — заявил Бугаевский.

— Хорошо, мы предоставим вам слово для доклада.

Тон сразу устанавливался полувраждебный, но Бугаевский не жалел об этом, потому что он решил повести дело начистоту и добиться внесения полной ясности в задачи фронта.

Сейчас, перед отъездом в Москву, надо было уяснить: во имя чего делались все изменения в командовании, в руководстве и какие именно новые принципы намерено установить новое командование.

Щорс, проверив свою сводку по дивизии, понимал, что в сущности ничего угрожающего нет ни на одном участке: демонстрация у Коростышева производится лишь для того, чтобы отвлечь командование дивизии от основной ее задачи у Житомира.

Обойти с тыла Житомир по направлению к Киеву — для врага значило подставить себя под фланговый удар.

Правда, резервы Щорса в Житомире были невелики: кроме курсантов и недавно расформированного и плохо укомплектованного Нежинского полка, были лишь батальон Кащеева, да Одиннадцатый полк Богенгарда, державшего заслон от Коростеня, да две отдельные пулеметные роты.

Щорс выдвинул на участок под Коростышев в помощь отошедшему полку Богенгарда Нежинский полк, придав ему батальон Кащеева и артиллерийский дивизион. Курсантов своих Щорс берег от всякого риска, считая необходимым сохранить их до выпуска и при новом, неизбежном после ближайших решительных боев формировании дать всей дивизии новых, выращенных и воспитанных им самим в разгаре боев командиров из лучших и способных бойцов дивизии.

Как ни рвались в бой курсанты, Щорс укрощал их:

— Ждите, скоро вы мне понадобитесь для больших дел.

Утром следующего дня Щорс явился в салон-вагон по вызову командования для доклада.

Стуча стеком по карте, развешенной в салон-вагоне командарма, он говорил: