Повесть о потерпевшем кораблекрушение

«Наше бегство из столицы будет расценено всеми — и нашими согражданами, и противником, — совершенно однозначно. Это будет явный знак того, что мы считаем положение Акатонды безнадежным. Фактически мы тем самым объявим о своем намерении сдать столицу. Нет, мы будем сражаться до конца!» — категорически заявил Верховный Главнокомандующий.

«А если кольцо окружения замкнется?» — возразил начальник Генерального Штаба.

«Значит, будем готовить операцию по деблокированию столицы!» — отрезал Верховный.

«Следует считаться с возможностью штурма окруженной столицы. Это будет означать, что централизованное руководство сопротивлением Левирской армии и народа будет нарушено!» — не унимался начальник Генерального Штаба.

«Лучше погибнуть на своем посту, чем бесславно драпать, сдавая врагу один рубеж за другим!» — Верховный повысил голос. — «И хватит об этом! Это мое решение, и менять его я не собираюсь».

Единственное, на чем удалось настоять — командировать из столицы группу высших офицеров с полномочиями сформировать Восточное представительство Верховного командования Левира. Ночью была получена радиограмма об их прибытии в штаб Приморского фронта, располагавшийся западнее городка Сафала, где-то километрах в сорока на восток от той узкой горловины, которая еще позволяла выскользнуть из столицы.

Обер твердо решил на следующий день найти возможность переговорить с Верховным Главнокомандующим с глазу на глаз и убедить его все же вывести из города основные государственные учреждения, включая и Верховное Командование.

Рано утром Обера, спавшего на кожаном диванчике в коридоре, рядом со своим кабинетом, разбудили звуки близких разрывов.

«Опять бомбежка», — подумал он. — «Но почему я не слышал сигнала воздушной тревоги?»

Он распахнул дверь в кабинет. Заспанная Талимай уже отбросила плед в сторону и, не открывая глаз, пыталась нащупать ногами туфли. Неподалеку ухнул взрыв. Ударная волна выбила стекла, заклеенные бумажными полосами, и ворвалась в комнату, срывая бумаги со стола и с грохотом распахнув закрытую было дверь. Обер увидел, как вспучилось облако дыма и пыли, а когда оно рассеялось, в стене здания напротив на уровне третьего этажа зияла огромная дыра.

«Это не бомбежка!» — понял Обер. — «Это артобстрел!»

Вскоре стало ясно, что дебаты об эвакуации из столицы потеряли свою актуальность. Деремцы прорвали на востоке фронт, расчленили противостоявшие им соединения левирской армии, замкнули внутреннее кольцо окружения вокруг Акатонды и пошли на штурм.

Верховное командование, чтобы заткнуть почти что оголившийся восточный сектор обороны столицы, приняло решение о формировании полков гражданских добровольцев. Офицерских кадров не хватало, и ряд сотрудников министерства обороны был направлен на формирование этих полков. Командующий Приморским фронтом, в чьих руках оказалось непосредственное руководство обороной города, решил привлечь к этому делу и Обера.

Однако в Управлении кадров неожиданно воспротивились:

«Не гражданин Левира не может быть принят в армию на любую должность, кроме подлежащих замещению вольнонаемными специалистами, да и то в порядке исключения», — заявили кадровики.

После недолгого раздумья командующий нашел выход:

«А вы оформите его в Нолийский корпус, как добровольца, нолийского беженца из Тайрасана!».

С командованием корпуса вопрос был решен одним телефонным звонком. Так Обер Грайс стал бригадным генералом Нолийского корпуса, командированным в распоряжение командующего Приморским фронтом.

2-й полк гражданских добровольцев, которым было поручено командовать Оберу, был создан буквально за два дня. Из рабочих заводов, где уже хорошо знали Обера Грайса, были отобраны добровольцы, имевшие военную подготовку. Из офицеров запаса, имевших до настоящего момента отсрочки от призыва, и нескольких сотрудников военных учреждений столицы были назначены командиры подразделений и сформирован штаб полка. Оружия и снаряжения в столице еще хватало, и полк был вооружен почти по штату. Вот только маловато было грузовиков, еще меньше — запас горючего. Но минометы и реактивные противотанковые ружья имелись даже сверх штата.

Талимай Эльсете, аттестованная на звание прапорщика, стала сотрудником штаба 2-го полка гражданских добровольцев. Ее погоны, вместо широкой нашивки, украсила косая серебристая тесьма с витым узором. Обер Грайс теперь тоже облачился в военную форму. На его погонах вилась похожая тесьма, но вдвое шире и золотистого цвета.

Дальнейшие дни слились в памяти Обера. С самозарядной винтовкой в руках он, как и сотни других офицеров и сержантов из аппарата Министерства обороны, сражался рядом со своими добровольцами на уличных баррикадах в предместьях Акатонды. Талимай и здесь была рядом с ним. Ее дядя записался в один из добровольческих отрядов и с тех пор от него не было никаких известий. Предместье, где стоял ее дом, было занято врагом.