Повесть о прекрасной Отикубо

А в Сандзедоно три дня подряд не стихала веселая музыка. Праздновали новоселье на самый изысканный новый манер.

В назначенный день рано утром снова появился Кагэдзуми и начал слезно молить:

— Позвольте мне сегодня забрать вещи моей семьи. Мы перевезли сюда все наше имущество, все до мелочи, даже ларчики для женских гребней… Очень трудно обойтись без этих вещей…

Митиери, торжествуя в душе победу, велел наконец возвратить Кагэдзуми все вещи согласно описи.

— Ах, вспомнил! — вдруг воскликнул Митиери. — Где-то была еще старая шкатулка для зеркала. Верните шкатулку вместе с прочими вещами, ведь супруга тюнагона, кажется, считает ее бесценным сокровищем.

Акоги с готовностью отозвалась:

— Как же, как же, шкатулка хранится у меня, — и тотчас же принесла ее. Женщины, еще не видевшие этой шкатулки, дружно засмеялись:

— Ах, до чего же она безобразна!

— Надо приложить к ней записку, — сказал Митиери, подумав, что одна шкатулка сама по себе не произведет должного действия, и попросил Отикубо написать несколько слов.

— Зачем? Если я дам знать о себе в такую тяжкую для моих родных минуту, то причиню им лишнюю боль, — стала отказываться Отикубо.

— И все же напиши, прошу тебя, напиши, — настаивал Митиери, и в конце концов она написала на оборотной стороне дощечки, лежавшей на дне шкатулки, такое стихотворение:

Утром и вечером
Видело ты, как я слезы лью,
Ясное зеркало.
Но протекли года — и теперь
Память о прошлом сердцу мила.

Завернув шкатулку в несколько слоев цветной бумаги, Отикубо привязала к ней ветку дерева и отдала Акоги.

— Вот, передай моему брату.

Митиери пригласил к себе Кагэдзуми и сказал ему:

— Вы, должно быть, считаете, что я поступил с вами очень неучтиво. Но, по правде сказать, меня взяла сильная досада, когда я узнал, что вы переезжаете в мой дом, даже не известив меня об этом. Теперь я уже остыл и намерен сам лично принести свои извинения вашему батюшке. И кроме того, показать ему ту бумагу, о которой шла речь. Передайте тюнагону, чтобы он непременно посетил меня сегодня или завтра. Может быть, вы и ваши братья сочтете неудобным для себя сопровождать его, но я буду очень рад, если кто-либо из вас примет участие в нашей беседе.

У Митиери был такой радостный вид, какой вовсе не соответствовал обстоятельствам. Кагэдзуми был очень этим удивлен.

— Так вы непременно передайте вашему батюшке, чтобы он ко мне пожаловал, и прошу вас, приходите вместе с ним, — повторил Митиери. Кагэдзуми, выразив свое согласие, удалился. Акоги поджидала его за дверью.

— Попроси-ка гостя подойти сюда, — велела она слуге. Кагэдзуми это показалось очень странным, но все же он подошел ближе. Из-за плетеного занавеса показался только самый краешек нарядного яркого рукава.

— Пожалуйста, передайте эту вещь Госпоже из северных покоев. Я бережно хранила ее, зная, как дорога она госпоже. А сегодня, когда стали возвращать ваше имущество, я вспомнила и об этой вещице…

Кагэдзуми еще более удивился. Голос показался ему знакомым.

— Но от чьего имени прикажете передать?

— Госпожа ваша матушка сама догадается. Вспомните, как говорится в одной песне:

Все изменилось здесь,
И лишь кукушки голос
Напомнил о былом…

Я словно та кукушка. Разве голос мой не напоминает вам о прошлом?

«Ах, да ведь это Акоги! Она у нас когда-то служила», — вспомнил Кагэдзуми.

— Как могу я вести сердечную беседу с той, которая так легко забыла свою родную обитель? Но все же, когда я вновь приду сюда, то по старой памяти навещу вас.

— А вот и еще одна ваша давнишняя знакомая, — послышался голос, и из-за плетеного занавеса выглянула дама. То была Сенагон!

«Каким образом они оказались здесь вместе?» Не успела эта мысль промелькнуть в голове Кагэдзуми, как раздался еще один знакомый голос:

— А я, ничтожная, верно, уже забыта вами. Где вам помнить обо мне здесь, у вас в столице, где столько женщин

Красой затмевают друг друга,
Словно кошницы цветов.

Ну, разумеется, это Дзидзю, любимая прислужница его второй сестры, Наканокими. Когда-то у Кагэдзуми были с Дзидзю любовные встречи… Но что все это значит? Он слышит только знакомые голоса. Растерявшись от неожиданности, Кагэдзуми не находил ответа.

Акоги спросила:

— Скажите, как поживает меньшой ваш брат Сабуро? Состоялся ли уже обряд гэмпуку[37]?

— О да, этой весной он получил звание чиновника пятого ранга.

— Пусть он непременно придет сюда. Передайте ему, что мне о многом хочется поговорить с ним.

— Это нетрудно исполнить, — ответил Кагэдзуми и поспешил домой. Ему не терпелось взглянуть, что за вещь передала ему Акоги с таким таинственным видом.