Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи. Записки из беседки над прудом (сборник)

– Это верно.

Митиёри поспешно взялся за кисть:

«Я думал посетить вас нынче ночью, но проливной дождь помешал мне. Не подумайте обо мне дурного. Сердце мое по-прежнему вам предано».

Меченосец отправил Акоги записку:

«Я скоро буду. Молодой господин тоже собирался к вам и очень огорчен тем, что дороги стали непроезжими».

Все хлопоты Акоги кончились ничем. В жестокой досаде она ответила меченосцу:

«Ах, вот оно что! Дождь, видите ли, помешал! А разве не говорит старая песня:

Пусть льется дождь еще сильней.

Я встречусь все равно

С моей любимой.

Но у господина сакон-но сёсё нет сердца! Ты пишешь самым беззаботным образом, что явишься к нам один. Навлек на мою госпожу такое несчастье, а самому и горя мало! О, недаром поется в песне:

Но если этой ночью

Ты не придешь ко мне,

Что ждать тебя напрасно?

Так он не изволит прийти даже на третью ночь! Ну и пусть!»

Отикубо написала только:

Ах, часто и в былые дни

Роняла я росинки слез

И смерть звала к себе напрасно,

Но дождь печальной этой ночи

Сильней намочит рукава.

Письма эти были доставлены поздно вечером. Уже минул час Пса.

Когда Митиёри при свете огня увидел стихотворение Отикубо, его сердце переполнилось жалостью к ней.

Прочтя письмо жены меченосца, он заметил:

– Здесь много несправедливых упреков, но ведь нынче и в самом деле третья ночь! Пропустить ее не предвещает ничего хорошего.

Дождь полил еще сильнее. В печальной задумчивости юноша полулежал, опершись щекой на руку.

Меченосец, тяжело вздохнув, собрался было отправиться в дорогу один, но Митиёри окликнул его:

– Подожди немного! Ты что хочешь делать? Идти туда?

– Да, я хочу сказать им несколько слов в утешение.

– Ну, в таком случае и я с тобой.

– Вот это отлично!

– Достань мне большой зонт. Я сейчас переоденусь. – И с этими словами Митиёри прошел в глубь дома, а меченосец отправился искать зонт.

Между тем Акоги, не зная, что Митиёри решился прийти пешком, несмотря ни на что, громко жаловалась:

– Ах, проклятый дождь!

Отикубо увидела, что Акоги выходит из себя от досады, и, стараясь скрыть огорчение, спросила:

– Отчего ты так бранишь его?

– Да, если б он еще моросил понемногу! Так вот нет же, как назло, хлынул потоком, противный!

Отикубо еле слышно прошептала слова из одной песни о любви:

Узнав о печали моей,

Дождь пролил потоки слез…

«Что у нее на сердце?» – смутилась Акоги и молча прилегла, подперев голову рукой.

Между тем Митиёри скинул с себя верхнюю одежду, надел взамен простое некрашеное платье и пустился в дорогу в сопровождении одного только меченосца. Спрятавшись от дождя вдвоем под одним огромным зонтом, они потихоньку открыли ворота и крадучись вышли на дорогу.

Стояла непроглядная тьма. Спотыкаясь, путники еле брели по скверной, усеянной выбоинами дороге, как вдруг на перекрестке им попалась навстречу ватага каких-то челядинцев с факелами в руках.

Крича во все горло, они сгоняли прохожих с дороги; видно, должна была проехать важная персона.

Улица была такая тесная, что укрыться от них было негде. Митиёри и меченосец попробовали было пройти незамеченными вдоль стены, прикрываясь зонтом, чтобы их не узнали в лицо, но стражники загалдели:

– Эй вы там, прохожие люди! Куда это вас несет ночью в темноте под проливным дождем? И почему вы только вдвоем? Хватай их!

Что было делать! Пришлось остановиться, как было приказано, на самом краю дороги. Стражники, размахивая факелами перед самым их носом, орали:

– Гляньте-ка, да у них ноги совсем белые! Выходит, это не грабители с большой дороги.

Но один возразил:

– Так что же! У домушников ноги всегда белые.

Митиёри с меченосцем попробовали было пройти дальше, но стражники крикнули:

– Наглецы! Как вы смеете стоять во весь рост! А ну, кланяйтесь в землю, живо! – и давай молотить кулаками по зонту.

Хочешь не хочешь, пришлось бить челом на грязной, покрытой навозом дороге.

Но грубияны не унимались:

– А-а, вы еще нарочно зонтом загораживаетесь! – и потянули зонт в сторону, так что оба молодых человека свалились прямо на груду навоза.

А стражники, освещая их огнем факелов, издевались над ними:

– Вон на том, глядите, шелковые штаны. Это какой-нибудь бедняк вырядился так, чтобы пойти к своей любовнице.

Наконец они ушли, и путники могли подняться на ноги.

Это, видно, начальник дворцовой стражи делал ночной обход, – разговаривали они между собой смеясь. – Душа в пятки ушла от страха. «Домушники с белыми ногами». Ловко придумали. Вот потеха!

– Ну, идем скорее домой! – воскликнул Митиёри. – Мы перемазались в навозе. От нас дурно пахнет. Если явимся в таком виде к нашим возлюбленным, то нас ждет плохой прием. Еще, чего доброго, отвернутся от нас.

Меченосец прыснул от смеха.