Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи. Записки из беседки над прудом (сборник)

– Когда же состоится счастливое событие? – спросила она старика, стараясь скрыть свою тревогу.

– Сегодня вечером, – ответил тот.

– Как сегодня?.. Сегодня как раз госпожа Отикубо соблюдает день поста и воздержания. Даст ли она свое согласие?

– Но ведь у нее есть возлюбленный. Откладывать опасно. Чем скорей состоится наша свадьба, тем лучше. – И с этими словами старик ушел.

Невозможно описать, как встревожилась Акоги.

Воспользовавшись тем, что Китаноката подавала ужин тюнагону, она потихоньку подкралась к двери кладовой и постучала.

– Кто там? – послышался голос изнутри.

– Вам грозит новая беда, – стала рассказывать Акоги. – Будьте настороже. Я уже успела сказать, что сегодня у вас день поста и воздержания… Ах, какое несчастье! Что делать? – Но тут послышались чьи-то шаги, и ей пришлось спасаться бегством.

Сердце Отикубо разрывалось от горя. Нет больше выхода! Все прошлые беды казались ей теперь ничтожными. Но бежать некуда, негде спрятаться. Остается только одно – умереть. Тут же на месте умереть. Ах, как болит грудь! Сжимая ее руками, Отикубо громко зарыдала.

Наступил вечер. Когда зажгли огни, тюнагон по своей всегдашней привычке рано лег спать. Китаноката, согласно своему уговору с тэнъяку-но сукэ, отперла дверь в кладовую и, войдя туда, увидела, что Отикубо захлебывается от слез, лежа ничком на полу.

– Что с тобой? Отчего ты так стонешь? – спросила мачеха.

– Грудь болит… Как ножом режет, – еле слышно прошептала Отикубо.

– Ах, бедняжка… Может быть, ты съела что-нибудь плохое. Пусть тебя осмотрит тэнъяку-но сукэ. Он ведь врач.

Отикубо поняла подлый замысел мачехи.

– Нет, что вы, зачем? Обыкновенная простуда… Мне не нужен врач, – поспешила она ответить.

– Но ведь грудная боль – вещь опасная, – продолжала настаивать мачеха, а тут как раз подоспел и сам тэнъяку-но сукэ.

– Идите сюда! – позвала его Китаноката, и он без дальнейших церемоний подошел к Отикубо.

– Эта девушка говорит, что у нее ломит грудь. Осмотрите ее и дайте лекарства, – приказала Госпожа из северных покоев и ушла, оставив Отикубо на попечение старика.

– Я врач. Быстро избавлю вас от вашей болезни. С этой ночи доверьтесь мне всецело, я о вас позабочусь.

Тэньяку-носукэ сунул руку к ней за пазуху, чтобы пощупать грудь. Отикубо заплакала в голос, закричала, но некому было прийти ей на помощь.

Опасность заставила ее быть находчивой. Она простонала сквозь слезы:

– Я счастлива, что вы отныне будете обо мне заботиться, но сейчас я умираю от страшной боли…

– Вот как? Отчего же вы так страдаете? Я рад был бы принять на себя вашу боль, – нежно сказал тэнъяку-но сукэ, крепко обнимая девушку.

Китаноката, понадеявшись на то, что он находится вместе с Отикубо, спокойно легла спать, не заперев двери в кладовую.

Снедаемая тревогой, Акоги подошла к кладовой и вдруг заметила, что дверь чуть приоткрыта. Она изумилась и в то же время обрадовалась. Открыв дверь и войдя в кладовую, Акоги увидела, что тэнъяку-но сукэ сидит на полу на корточках.

Сердце у нее так и оборвалось! Забрался все-таки в кладовую к Отикубо.

– Зачем вы здесь? Разве я не сказала вам, что барышня сегодня постится, противный вы человек! – в сердцах сказала Акоги.

– Что вы! Я разве приблизился к ней с дурной целью! Госпожа из северных покоев приказала мне лечить ее от грудной боли, – объяснил старик. Акоги увидела, что он еще не снял с себя одежды.

Отикубо терпела невыносимую боль и вдобавок плакала не переставая от страха и горя.

Акоги испугалась, уж не случилось ли с ней какой-нибудь новой беды, раз она в таком отчаянии. Что тогда ждет ее в будущем?

– Хоть бы горячий камень приложить к больному месту, что ли? – спросила Акоги.

– Хорошо бы, – согласилась Отикубо.

– Больше как от вас, нам не от кого ждать помощи, – сказала Акоги старику. – Пожалуйста, нагрейте камень и принесите сюда. Все в доме спят и, если я сама попрошу нагреть камень, меня не послушают. Пусть эта первая услуга с вашей стороны докажет моей юной госпоже искренность вашей любви.

Старик радостно засмеялся:

– Верно, верно! Немного лет осталось мне жить на этом свете, но если меня попросить от души, я все сделаю. Горы сворочу! А уж горячий камень достать – это для меня пустяк. Да я его согрею своим сердечным пламенем!

– Ну если так, то скорее! – торопила старика Акоги.

Как быть? Уж слишком она суется не в свое дело, но, с другой стороны, надо доказать невесте искренность своей любви. Думая так, тэнъяку-но сукэ отправился искать горячий камень.

– Много бед вы натерпелись в этом доме, но такой еще не бывало. Как вам спастись? За какие грехи в прошлых ваших рождениях вы терпите такие муки! А мачеха ваша, в каком образе она родится вновь? Ведь грех ее так велик! – говорила Акоги.

– Ах, голова моя туманится, я уже ничего не понимаю… Зачем только дожила я до этой минуты! Худо мне, ах, как худо! И этот старик все лезет ко мне, противно. Запри дверь, чтобы он не мог войти.