Повесть о "разделённой любви"

Генерал был уже переодет в форму военно воздушных (?) сил. Зашел проститься «большой» Людвиг – оберштурмбанфюрер доктор Штумпфеггер (за глаза – «Dublschturm»). Старый друг Баварца. Вообще-то, доктор практиковал в санатории СС Хохенлихена. Долгое время был врачом Гиммлера. А уж потом врачом сопровождения у фюрера. И вот здесь… Он асс немедленной помощи — парамедицины! Вошел проститься и профессор Хазе. Они с Генрихом давние друзья. Санитар доктора Штумпфеггера, по его кивку, вытащил из стенного шкафа рюкзаки с приготовленными для нас тряпками и «десантными пайками-Butterdos’ами». Разодетые по сезону, мы сунули в карманы фонарики, а за пояса взведённые пистолеты, определяя тем самым всю серьёзность ближайших минут и часов. Молча обнялись с профессором Хазе. А с доктором Штумпфеггером Генрих ещё и расцеловался… Не догадываясь, что в последний раз (Тяжело раненый ещё в 1919 году на Марне, инвалид, пленённый, 13 ноября 1953 года он умрёт в больнице Бутырок. В.Д.)… «Пошли!» — Баварец торопил… Пошли. Я на ходу, тоже целуя, прижался губами к грязному бетону подземелья. «Без фокусов, парень! Уважаю, но сантименты — они потом!»… Гул наверху ломил голову. Вышли. Завалами, — освещая щебень у ног, — добрались до разрушенного проёма-входа в подсобку метро. Прошли мрачными руинами рухнувшего тоннеля. Потом разрушенным коридором… Оказались во тьме узкой, полу заваленной битым кирпичом, тропы. За ней приоткрылась, тускло светясь, расчищенная короткая полоска асфальта к укрытому брезентом меж сожженных лип самолётику. Под фонариками сверкнул подвешенный к фюзеляжу, — меж стоек шасси, — резервный топливный бак. «Fi 156 Шторьх»? — спросил я вслух… — «Да, да Шторьх-Фюзелер! — коротко и торопливо ответил показавшийся мне совсем старым лётчик, назвав почему-то моего попутчика майором!? (Сам Баварец его не назвал никак). — Быстрее!». Поддержав на выдернутом из тьмы тарном ящике, помог влезть, сперва моему спутнику. За ним забрался в тесноту застеклённой как газетный киоск кабины я. Плотно — друг за другом позади пилотского места — сели…Короткая команда лётчика: «Рюкзаки — на головы!»…Уселся и он… Взревел двигатель. Тотчас — в 11-10 — поднялись…

85. Альпы

…Летели-плыли в кромешной тьме над, и под вспышками боя вокруг, в плотных россыпях ослепительных разноцветных пунктиров пулевых трасс…(Потом уверил себя, что и в кромешной тишине – не запомнил, не ощутил, звучания гремевшей тьмы!) Неслись, — покачиваясь, будто на тросах, — меж сомнамбулических силуэтов разрушенных зданий-призраков… Казалось, касаясь их… И, тишина, тишина, как в глубоком сне…

…Сон? Страшный сон?.. Но ведь вокруг была ещё более страшная явь...