Повесть о Сашке

Жевали хлеб на ходу. Снег усилился. Завьюжило. А они все шли и шли. Через час стало понятно, что Юрка сбился с пути.

— Тут понимаешь, должна быть ель поваленная, а ее нету, — объяснял он Сашке.

Минут двадцать они бестолково ходили кругами, потом присели отдохнуть.

— Если ель найти, то дальше просто. Надо направо повернуть и там вдоль ручья идти.

Но, ни ели, ни ручья рядом не было. Только ветер гнал снежные вихри.

— Ладно, вставай. Сидя мы просто замерзнем. Пойдем, — сказал Юрка.

— Куда?

— Вот туда, — махнул рукой Юрка.

Полчаса они пробирались в неизвестном направлении, пока не набрели на какое-то подобие тропы. Тропинка была занесена снегом, и вообще было непонятно люди или животные протоптали ее.

— Направо или налево, повернем? — спросил Юрка.

— Давай налево.

По тропинке им удалось пройти совсем недалеко. Их остановил крик:

— Стой! Стрелять буду!

— Стоим, — угрюмо произнес Юрка.

— Кто такие? Куда идете?

Из-за березы вышел мужчина в шинели и направил на них винтовку. Непонятно было, кто он? Партизан? Полицай?

— Дяденька, не стреляйте, мы за молочком идем.

— Куда идете?

— К тетке Ярине в Петровку. Она наша родственница обещала молока дать, — жалобным голосом сказал Юрка.

— Так Петровка в другой стороне.

— Мы, наверное, заблудились. Решили напрямик идти, а тут метель.

— Сейчас отведу в полицию, и там разберутся, куда и зачем вы идете.

Мужчина подошел ближе. Сашка, наконец, разглядела на его рукаве белую повязку. Это был полицай.

Полицейское управление помещалось в бывшем здании школы, об этом напоминала вывеска, поверх которой была написана мелом надпись о новом предназначении здания.

Они пришли в бывший кабинет директора, где за столом сидел усатый полицейский.

— Вот Николай, привел подозрительных. Шли со стороны леса.

— Обыщи их.

Полицейский, отставив винтовку в сторону, наскоро обыскал ребят и выложил на стол недоеденную буханку хлеба и резиновый шланг, с помощью которого Юрка собирался добывать из мотоциклетного бака бензин.

— Говорят, что шли за молоком к какой-то тетке Ярине в Петровку. Что скажешь?

— Это для чего? — спросил усатый полицай, ткнув шлангом Юрке в лицо.

— Это… тетка просила принести… ей надо для сепаратора.

— Какого сепаратора?

— Которым масло делают.

— Не нужен там шланг.

— Я не знаю, у нее сепаратор сломался, она там что-то хочет сделать, поэтому попросила шланг принести. А взамен обещала молочка налить.

— И как зовут твою тетку?

— Ярина.

— Может Ирина?

— Может и так, но я ее с детства называю Ярина, так и зову.

— А от мостка к ней направо или налево идти?

— Направо.

— А далеко от церкви?

— Нет, совсем рядом.

— Так значит Ярина, говоришь?

— Да.

Усатый полицай хватает шланг и бьет им наотмашь Юрку сначала по лицу, потом по спине.

— Дяденька, вы чего деретесь? — кричит Юрка размазывая кровь, идущую из носа.

— А того байстрюк. Я сам из Петровки и нет там никакой тетки Ярины, мостка и церкви там никогда тоже не было.

— Может я что-то и со страху перепутал.

— Перепутал? За дурака меня держишь? Сейчас я тебя, если всю правду не расскажешь, насмерть забью, — вопит усатый, лупцуя Юрку шлангом. Когда парнишка падает на пол, полицай продолжает бить его ногами.

— Не надо дяденька не бейте его. Я все расскажу, — кричит Санька.

Глава 16

— Предатель! Фашистский прихвостень!

Так встретил Юрка приятеля. Сашку втолкнули в школьный класс, который полицейские превратили в комнату для арестованных. Окна были забиты досками, бурые пятна на стенах, острый запах мочи. Парты и другая мебель из помещения вынесены. Поэтому Юрка сидел прямо на полу. Сашка ничего не ответила на гневную тираду парня, а просто уселась рядом.

— Всех выдал?

— А что надо было ждать, пока этот урод забьет тебя до смерти?

— Уж лучше до смерти забил бы, чем партизан предавать.

— Да успокойся ты. Я ему сказал, что мы детдомовские. Наш эшелон разбомбили немцы, вот нам и пришлось ходить по селам и воровать продукты. Поэтому ты и врал.

— И что он поверил?

— Попытался проверить, правду ли я говорю.

— Как?

— Вопросы разные задавал. Спрашивал, на какой улице находился наш детский дом. Как имя отчество Жданова.

— Ты ответил?

— Конечно. Детдом на улице Марата, а Жданова зовут Андрей Александрович. Это же каждый знает.

— Каждый? Я вот, например не знаю.

— Куда тебе, ты ведь вместо того чтобы ходить в школу кошельки у людей тырил.

— Ты полегче, а то схлопочешь по уху.

Они, молча, посидели минут десять. Потом Юрка спросил:

— Жрать они давать будут?

— Усатый об этом не говорил.

— Что он, вообще, говорил?

— Говорил, что будет проверять все сказанное мной.

— И что потом?

— Если все точно, то нас отправят в концентрационный лагерь как малолетних воров.

— А если нет?

— Тогда расстреляют как пособников партизан.

— Ничего себе выбор.

— Он сказал, что это проявление немецкого гуманизма.

— Это шутка такая? Издевается, что ли?

— Нет. Лично он не расстрелял бы как пособников партизан, а повесил. Но немцы, стараются детей не вешать.

— Идут они в задницу со своим гуманизмом. Тикать надо с этой хазы по шустрому. Мысли какие есть?

— Я теперь только о еде думаю. О том хлебе, который они у нас отобрали и наверное сами теперь трескают.